В последнее время гендерная проблематика в искусстве становится поводом для более широкой дискуссии и внимания. Помимо прочих моментов за скобками по-прежнему остаются ситуации, когда мужчина и женщина художники составляют пару. Как творческие личности уживаются вместе? Катя Карцева, главный редактор artandyou и основательница галереи женского искусства murmure, обратилась к 6 известным арт-парам российского искусства разных поколений и работающих в разных медиа от живописи до перформанса и уличного искусства.
- Ольга Булгакова и Александр Ситников,
- Екатерина Сысоева и Семен Агроскин,
- Таисия Короткова и Александр Погоржельский,
- Евгения Буравлева и Егор Плотников,
- Елена Ковылина и Петр Быстров,
- Маруся и Иван Симонов.
Говоря про арт-пары в истории искусства сразу вспоминаются Камилла Клодель и Роден, Диего Ривера и Фрида Кало, Джорджия О’Кифф и Альфред Стиглиц, Ники де Сен-Фалль и Жан Тенгли, Ли Краснер и Джексон Поллок, Абрамович и Улай, Аннет Мессаже и Кристиан Болтански, а также однополые союзы, как Сьюзен Зонтаг и Энн Лейбовиц. Отношения внутри большинства этих пар были если не травматичными, то весьма неоднозначными – на то они и отношения, но все же люди искусства часто не укладываются в рамки психологических и отношенческих стандартов. Пространство быта и жизни – это одно, а искусство и творческая самореализация — другое.
Особняком исторически стоял вопрос дискриминации по половому признаку. Кажется, союз Джорджии О’Кифф и Стиглица – счастливое исключение, ведь художница стала первой женщиной, чья ретроспектива прошла в MoMA еще аж в 1946 году. Но и в современном искусстве, пожалуй, лишь Улаю «не повезло» оказаться менее известным, чем Абрамович. В большинстве случаев, это женщина, кто находился в тени своего партнера. Сюрреалистка Леонора Каррингтон приходила в бешенство, когда ее называли музой Макса Эрнста. Сейчас на западе наблюдается обратная тенденция, формируемая новой этикой. В наши дни западному искусствоведу упомянуть, что Ли Краснер супруга Джексона Поллока будет равнозначно принизить ее как автора. Музеи делают большие выставки, переосмысляя женщин, бывших в тени своих мужей – «Сестры-прерафаэлитки» в Национальной портретной галерее в Лондоне (2019 г.), «Ли Краснер» в Schirn Kunsthalle Frankfurt (2020), «Живая Абстракция» Софи Тойбер-Арп в МоМА (2022 г.). Баланс постепенно достигается. Сегодня наверное, не всякий знает, что Мессаже и Болтански – супруги. Их семейная жизнь, справедливо, мало кого волнует.
Христо и Жанна-Клод. Читать далее.
Наш контекст не лишен своих примеров, даже если не касаться авангарда и его амазонок, — Лев Кропивницкий, бывший учителем Оскара Рабина по воспоминаниям самого художника, не сомневался в будущем зяте и муже для своей дочери Валентины, но все же попросил ученика задуматься, нужна ли свободному художнику семья? В дуэте Франциско Инфанте и Нонны Горюновой в сознании публики также солирует имя художника-мужчины.
Существует множество сценариев — одни работают, как независимые авторы, которые носа не сунут в мастерские друг друга, другие предпочитают творить дуэтом или всячески поддерживать, в иных союзах женщина берет на себя функции менеджера (Илья и Эмилия Кабаковы или Эрик и Наталья Булатовы) или критика-искусствоведа, растолковывающего смыслы (Олег Кулик и Мила Бредихина). Несмотря на заведомо противоречивую постановку вопроса, показалось небезынтересным спросить и у современных российских художников, как они существуют вместе, как определяют значение гендера в искусстве?
Ольга Булгакова и Александр Ситников
Как давно вы вместе, и как развивался ваш союз, с учетом того, что вы оба художники?
Ольга Булгакова: Мы познакомились в Суриковском институте. Меня сразу поразили его работы. Они были абсолютно не похожи на работы других студентов. Это было что-то совсем другое. А вот его взгляд на мир удивительно совпал с моим. Ничего не надо было объяснять — всё и так понятно без слов. И это невероятная роскошь — встретить такое взаимопонимание. Его мнение о моих работах для меня — самое важное. Это, конечно, не значит, что мы не спорим. Очень даже!
Но конфликт единомышленников, согласных в самом главном, мне кажется наиболее продуктивным
х.м., 180х230 см, 2010 г.
Александр Ситников: Из Века в Век, изо Дня в День звучит самая взволнованная тема — любовь. Эрос, Филос, Агапэ – исторический код христианства – Любовь, любовь как страсть, любовь как семья, любовь как понимание ближнего. Семья как пространство Единой Мысли, музыка, поэзия, живопись. Если родился художником, страсть к живописи не сравнима ни с чем, она всё затмевает, и в этом затмении появляется нечто прекрасное, возвышенное. Это Оля, Ольга Булгакова, любовь, поразившая с того момента, как увидел и до сих пор не перестаю восхищаться её талантом быть красивой, талантом быть художником, чувствующим глубоко историю и современность через Живопись, Поэзию. Её любимый поэт Данте. И на все критически рискованные случаи сомнений и восторгов следует точная цитата Данте, и возвращаются спокойствие и мир.
х.м., 180х180 см. 2000г.
Екатерина Сысоева и Семен Агроскин
Как давно вы вместе, и как развивался ваш союз, с учетом того, что вы оба художники?
Екатерина Сысоева: Мы вместе более двадцати лет. Развиваемся вместе вполне гармонично. Если сравнивать с музыкальным дуэтом, то Семён конечно солирует, но у каждого из нас своя партия и обе равнозначные.
Для меня партнёрство с художником – единственный вариант развития событий
Семен Агроскин: Каждый живёт своей творческой жизнью, но, конечно, мы участвуем в работе друг друга, стараясь помогать. Это нормально.
Как две творческие личности уживаются вместе?
Екатерина Сысоева: В нашем случае прекрасно. Конфликты бывают очень редко. Практически не вмешиваемся в творческие дела друг друга.
Бумага акварель, 36 х 46 см, 2023 г.
Семен Агроскин: Такого вопроса нет, мы всё таки не только художники, поэтому правила сосуществования те же, что и для всех. У нас много жизненных задач и помимо искусства.
Поэтому зона искусства для меня – это зона комфорта, а не конфликтов.
В семейной жизни и без того полно проблем, которые надо решать.
х.м., 100х120 см, 1997 г.
Таисия Короткова и Александр Погоржельский
Как давно вы вместе, и как развивался ваш союз, с учетом того, что вы оба художники?
Таисия Короткова: Мы учились в художественной школе в параллельных классах с двенадцати лет. Дружили – лет с шестнадцати. Поженились на последнем курсе Суриковского института и с тех пор вместе уже 21 год. Два художника в семье — это иногда непросто с финансовой точки зрения, но зато никогда не скучно! Я восхищаюсь Сашиной живописью, у него совершенно другой подход к работе, и я точно знаю, что он рисует так, как я бы никогда не смогла. Я ценю то, что несмотря на семейную жизнь, мы сумели остаться еще и хорошими друзьями.
Вид экспозиции ГТГ 2021 г.
Как две творческие личности уживаются вместе?
Таисия Короткова: Поэтому и уживаются. Всегда есть чем занять ум, кроме вопросов совместного выживания. Общие друзья и интересы, думаю, тоже способствуют взаимопониманию. Обычно мы работаем каждый над своим проектом или эскизами у себя в мастерской, и в какой-то момент приходит понимание, что настало время «звонка другу». Тогда идем советоваться. И это помогает, потому что на свежий взгляд часто можно заметить то, что не видно «изнутри». Ну или просто спрашиваем: «Как думаешь, готова картинка?». Ведь в работе очень важно вовремя остановиться.
Александр Погоржельский: Мы в художественной школе учились вместе, поэтому видеть картины друг друга было частью нашей повседневности. Так получалось изначально, что набор творческих тем, сюжеты, а также художественный язык были всегда разные. Можно сказать, такое параллельное развитие. Мастерские у нас рядом, всегда видим кто, что делает. Видишь иной подход и это освежает собственное восприятие, когда возвращаешься к своим работам.
(серия автопортретов в душе).
Евгения Буравлева и Егор Плотников
Как давно вы вместе, и как развивался ваш союз, с учетом того, что вы оба художники?
Евгения Буравлева: Мы знакомы с одиннадцати лет, подружились в шестнадцать, вместе уже 23 года. Можно сказать, что мы выросли вместе и как люди, и как художники. Прежде всего, мы самые лучшие друзья друг для друга – из этого уже происходит все остальное. Учились, развивались, помогали, учили друг друга. Мы полноправные партнеры и в бизнесе — все решения принимаем вместе. Для меня всегда важно мнение Егора, потому что есть вещи, на которые он может посмотреть с другой стороны и найти решение или подсказать выход. То, что мы оба художники, нам помогает, мы понимаем трудности, связанные с нашей профессией, и стараемся идти на компромиссы. Не важно, кто приготовил еду или продал картину, важно поддержание процесса работы для обоих.
х. на к., м., 40х60 см, 2022 г.
Егор Плотников: Мы знакомы со времени учёбы в Вятском гуманитарно-художественном лицее. Сложности у всех случаются, но опыт и умение жить вместе приходит с годами, и тут два параллельных процесса – совместный профессиональный рост (здесь успехи близкого человека – стимул самому не расслабляться и двигаться дальше) и семейная жизнь. Оба процесса взаимосвязаны.
Как две творческие личности уживаются вместе?
Евгения Буравлева: Путем дипломатии в основном. Умением договариваться и тем, что это процесс делегирования дел и распределения обязанностей. Потому что важно всегда помнить, что нам нужен результат работы. Егор может дать мне совет или посмотреть со стороны на то, что я делаю. Это бесценно.
Егор Плотников: Прекрасно уживаются. Творческие люди, это люди, которые не просто занимаются творчеством – они им увлечены, а когда двое увлечены одним и тем же, тогда и есть настоящее взаимопонимание. Мы соратники, то есть с одной стороны – коллеги, но кроме того, коллеги с общими целями и болеющими за дело друг друга не меньше, чем за свое. Не думаю, что гендер влияет так сильно, как об этом говорят. Женщины-художники часто более решительны и мужественны в достижении творческих целей, мужчины более склонны к рефлексии и сомнениям.
дерево, акрил. Улово, Владимирская область, 2022 г.
Елена Ковылина и Петр Быстров
Как давно вы вместе, и как развивался ваш союз, с учетом того, что вы оба художники?
Елена Ковылина: Жили-были два воздушных шарика, летали они по свету, по всяким биеннале современного искусства, Парижам и Нью-Йоркам, и вот однажды они случайно встретились в Вене и решили, что будут вместе. С этого момента воздушные шарики стали заземляться. Оказалось, когда двое становятся семьей, возникают бытовые проблемы, воспитание детей и так далее.
Чтобы два художника создали семью они должны превратиться в космические корабли, как минимум, а лучше в шаттлы
Потому что эффект дружбы двух воздушных шариков требует особой формы отношений, когда они могут возвращаться из космоса на землю, продолжая оставаться воздушными шариками. При этом, нужен очень мощный двигатель, металлическая обкладка, чтобы продолжать взлетать и садиться.
В начале наших отношений у нас было полное совпадение стремлений, вкусов и идеалов. Мы много проводили времени в совместном обсуждении проектов, даже пробовали совместные акции, но в итоге решили, что каждый будет развивать независимо свою карьеру, по-прежнему проводя много времени в обсуждении. То, что Петр является философом по образованию, существенно повлияло на меня. Благодаря нему я научилась писать прекрасные тексты. Много лет он помогал мне, но не в создании идеи – я никогда никому не отдам право создавать за меня мои произведения – но помогая мои идеи эксплицировать в теоретические тексты. Таким образом, у меня всегда соратник, в лице Петра, который помогал это делать. Позднее я сама даже получила профессию искусствоведа. Но к сегодняшнему дню мы полностью разошлись во взглядах и во мнениях на искусство. Приземление обычно очень болезненно. Оно возвращает шарик к тому, что неизбежно – к Земле. Она жесткая, по отношению к шарику не всегда дружелюбная. Смысл шарика в полете. Невесомость и гравитация – переход одного в другое создает помехи в работе всех систем. Быть художником – это такой вид спорта, когда рядом находится такой же художник. Это вид мазохизма, но в какой-то момент, в нашем случае, родились дети, и он становится неизбежным.
Жизнь двух художников в браке, когда у них есть дети – это что-то вроде парадокса, точнее оксюморона, сложно осуществимо, невозможно, крайне трудно дается друг с другом. Но прекрасно, что это есть — через тернии к звездам!
Когда я училась искусству перформанса у Ребекки Хорн, она говорила, что художница не должна иметь постоянного партнера, она должна быть всегда одна. Как в Древней Греции, творцы не имели право иметь семью и детей. Как и позднее придворные композиторы.
Такова плата за служение музам, которое требует полной самоотдачи, а не растраты энергии куда-либо еще.
Тем не менее, такая позиция грешна тем, что творец перестает понимать людей. Он не может испытывать эмпатию, выражать те смыслы, которые понятны обычным людям, у которых это все имеется. В целом, я очень долго не заводила семью – в 36 лет я родила первого ребенка, в 45 – третьего. И хочу сказать, что материнство дало понимание многих смыслов, которые были мне недоступны ранее.
Петр Быстров: Мы вместе с Леной 22 года. В полном смысле этого слова. Трудно вспомнить какой-то эпизод, который бы противоречил понятию “быть вместе”, и тем не менее, это далеко от идиллии, рекламной картинки или ответов по результатам психологического теста. Жизнь на протяжении почти четверти века характеризуется серией кризисов. Но я никогда не увлекался стандартами временных кризисов, что нечто происходит по истечении 7 лет или “любовь живет столько-то”, или “измену можно простить”, или “души соединятся на небесах”. Вся эта скорлупа проходила мимо нас, и в этом смысле мы похожи. Ни я, ни Лена никогда не следовали психологическим установкам. Наша встреча имела настолько сильный импульс, что положила начало жизни, которая продолжается уже 22 года. Первая треть нашей жизни проходила пятьдесят на пятьдесят — Лена активно путешествовала, занималась построением своей карьеры, что предполагало отъезды вплоть до полугода. Но если говорить об интимной стороне, перед нами никогда не стояло таких вопросов, как верность, что опять же нас очень роднит – это оставалось за скобками, не было никаких расспросов, требований. Это было настолько органично, что если человек уехал в январе, а вернется в июле, то он вернется туда же, откуда он уезжал. Когда родился первый сын – это стало испытанием, потому что мы были не готовы к тому, чтобы постоянно находиться рядом.
Мы стандартизировались и почувствовали, что стали жить, в каком-то смысле, “обычной жизнью”
Нынешний период, назовем его периодом выращивания подростоков. И он связан с решением бытовых вопросов, которые решают не влюбленные друг в друга люди, а родители троих детей. Времени на искусство стало намного меньше. Возник кризис вопроса – заниматься искусством или посвятить себя воспитанию детей. Это вопрос не решен. Не могу назвать золотую формулу его решения.
Дерево, металл, смешанная техника
Елена Ковылина: Мы не являемся творческой парой, а отдельными художниками, которые каждый создает свое искусство. Мало интересуемся творческой деятельностью друг друга. Тот факт, что мы художники скорее мешает и затрудняет процесс воспитания детей, потому что мы два человека с одинаковыми сильными и слабыми сторонами. Это мало жизнеспособная история, но поскольку уж так сложилось, она имеет место быть.
Я — женщина в том числе в своем искусстве. Также у Петра очень «мужское» искусство.
Иван и Маруся Симоновы
Как давно вы вместе и как развивался ваш союз?
Иван Симонов: Мы с Марусей познакомились в 2017 году на групповой выставке уличных художников «Искусство в городе» в галерее Богородское, где были представлены мои работы. И как-то сразу начали общаться. Пару раз ходили ночью в город делать работы, и Маруся тут же начала проявлять себя, как продюсер и менеджер. Посоветовала, как улучшить соцсети, перебрала все мои работы в мастерской, отсортировала их и тут же начала настраивать продажи. До этого я вообще продажами почти не занимался (или даже вообще не занимался). Мне все казалось, что рано и работы недостаточно хороши.
В начале у нас было очень много споров и конфликтов на тему работы: организации процессов, чистоты в мастерской, используемых материалов. Маруся, как менеджер, стала сразу повышать уровень моего продакшена. Запретила использовать дешевые, плохие, недолговечные материалы. Конечно, это было нелегко. Я уже выстроил свой принцип работы, и вдруг кто-то начинает влезать в процесс и советовать. Мое эго столкнулось с противоречием, но по факту я увидел, что советы Маруси действительно работают и делают лучше.
Маруся: То, что делает Иван, как художник, является источником моей работы, в качестве продюсера. В начале я достаточно сильно влияла на художественные процессы. Например, что касается технической части работы, я заставила перейти на хорошие материалы, бумагу, краски, чтобы работать более чисто. Потому что для меня как для продюсера важно, чтобы конечный результат был сделан хорошо, а качественные материалы существенно влияют на ценообразование. Его это, конечно, сильно бесило. Ну и вообще его, как творческую личность, очень сильно раздражает, когда я критикую, а я критиковала достаточно быстро, либо в процессе, когда я вижу, как работа делается, либо уже конечный результат. Иногда я смотрю на работу говорю, что чего-то не хватает, или что, он может её сделать лучше, или, что-то еще нужно доработать. Но если в начале наших отношений я достаточно жёстко врывалась в сам процесс и советовала конкретные идеи, то сейчас, последние года три, я этого не делаю, потому что, поняла, что творческий процесс – есть творческий процесс. Я могу подсказать, как улучшить продукт, но не саму идею.
Как две творческие личности уживаются вместе?
Иван Симонов: Внутри себя мы разделили ответственность. Я занимаюсь работами и концепцией, а Маруся ведет smm, договора, обсуждения и если знает, как можно лучше представить мои работы (предложить лучшее исполнение или видит, что идея сырая) говорит об этом. Спустя время Маруся стала полноценным соавтором моих работ, тем более, если это касается полноценных проектов и выставок. В таком случае я приношу идеи и наброски, и дальше мы вдвоем “докидываем” предложения, “докручиваем” концепцию и думаем о партнерах, если они нам нужны.
Сегодня мы пришли к пониманию, что выставка в галерее, просто как выставка – это уже не работает и выглядит слабо. Поэтому к апрельской выставке в Syntax Gallery мы уже продумываем параллельную программу в рамках проекта и, во многом, этим занимается Маруся. Наверное, последний год нашего союза показал, что спустя пять лет совместной работы, мы нашли какой-то баланс в наших отношениях работа-дом-проект-искусство. Выстроилась работа, которая позволяет делить ответственность и каждый знает, где его зона, а где другого.
Маруся: если говорить про то, насколько комфортно работать с художником, который является ещё и мужем, то, наверное, это самый не комфортный вариант. Ивану былу тяжело принять, что я знаю что-то лучше. До того момента пока он не пошёл учиться в РАНХиГС и стал понимать, что значит быть экономическим агентом в нашей системе. Прежде я ему все эти базовые вещи рассказывала сама, а ему очень сложно было их принять. Но когда он пошёл учиться, стало чуть-чуть полегче.
Конечно, сложно заставлять что-то делать, особенно то, что он не хочет. Художник по факту хочет просто рисовать
Но, являясь также экономическим агентом, предпринимателем, художник вынужден организовывать проекты, готовить заявки на опен-коллы, писать тексты, продавать свои работы – это работа, которая Ивану совершенно не нравится, поэтому он сильно сопротивляется. Иногда очень долго откладывает на последний момент или приходится доказывать, что ему это нужно.
Например, в 2017 на опен-колл на Best of Russia я буквально криком заставляла подать заявку. Он считал, что это бессмысленно, не нужно, и, вообще, что ему нечего подавать. А по факту любая фото-документация уличной работы подходила под этот конкурс. Задача продюсера донести значимость, заставить художника сделать этот шаг. В итоге, он подал заявку, попал в шорт-лист и выиграл приз! Best of Russia – стала его первой премией.
Премия «Best of Russia — 2017»
Больше новостей в нашем телеграм-канале Арт-консультант
