Ирина Штейнберг: «Искусство - это разговор об истине - этому меня научил мой отец»

Это отнюдь не первая интервенция современного искусства в торжественные интерьеры ГИИ, но на этот раз залы и стены старинного особняка, на первый взгляд мало приспособленные для contemporary art, только усилили изначальный замысел художника и куратора – представить творчество Боруха в диалоге с концептуальными работами Ирины Штейнберг. Главные темы выставки – Памяти и Времени, Свободы и Несвободы, Небесного и Земного и, как сказала на открытии директор ГИИ Наталья Сиповская, «Диалог художников всегда интересен, диалог внутри одной семьи еще более увлекателен, а диалог двух разных поколений создает третий аспект интриги, которая здесь разворачивается». 

Художник Ирина Штейнберг и куратор выставки Илона Лебедева рассказали нашему обозревателю Елене Рубиновой, как родилась идея выставки, в чем состоит ее концепция, что помогло соединить работы столь разных художников, как соотносятся в творчестве Боруха новаторство и традиция, и как опыт творческой свободы этого художника может откликаться сегодня у тех, кто только начинает свой путь в искусстве.

С кем в искусстве вел свой творческий диалог Борух (Борис Штейнберг)?

Илона Лебедева: Как самобытного художника и человека с ярким темпераментом Боруха сложно причислить к тем, кто выбирает себе в качестве конкретных ориентиров других людей. Он никогда не боялся идти неосвоенными путями – он сам их и прокладывал. Но со стороны некоторые влияния действительно видны. Прежде всего это мастера русского авангарда (В. Татлин, А. Родченко, К. Малевич). Частью той бунтарской эпохи был и очень важный человек в жизни Боруха – его отец, передавший своим детям саму атмосферу тех лет, познакомивший сыновей с уникальными людьми, носителями дореволюционной культуры. 

Ирина, а в какой атмосфере росли вы? Есть ли у Вас какие-то яркие впечатления и воспоминания?

Ирина Штейнберг: Их много, но я расскажу о тех, которые имеют отношение к выставке. Дома была атмосфера любви, свободы и творчества. С детства мы с сестрой знали, что папа и мама художники. Были окружены их работами и воспринимали их как что-то естественное. В семье все время были на слуху имена авангардистов, которых папа очень любил, импрессионистов и художников нонконформистов — друзей папы и мамы. Конечно, с их творчеством мы познакомились позже, но уже знали, что это хорошее искусство. Чьи-то работы были у нас дома. Я хорошо помню работу Ильи Кабакова, которая очень долго висела у нас на одном месте. Подарок Ильи. Это было одно из его «Окон»: окно было раскрыто, в проеме окна ничего не было, а в створках были видны отражения. Я очень любила эту работу с детства, и расстроилась, когда отец продал ее. Одно из самых ярких впечатлений детства — то, как папа читает наизусть стихи из Ветхого и Нового завета. Своим очень красивым, низким, бархатным голосом. Одновременно спокойно, грозно и четко. Не оставалось никаких сомнений, что так и есть. Это было не очень часто, но всегда очень сильно. 

Борух (Борис Аркадьевич Штейнберг) 1938-2003 — известный художник нонконформист. Родился в семье поэта-переводчика А. А. Штейнберга. Брат известного художника нонконформиста Эдуарда Штейнберга. С юности занимался литературой, с 1957 — живописью. С конца 50-х дружил и много общался с Д. Плавинским, А.Харитоновым, А.Зверевым, И.Вулохом, Б.Свешниковым, Е.Рухиным, В.Яковлевым и др. В 1974 вошел в группу художников, активно отстаивающих свое право на свободу творчества, возглавляемую О. Я. Рабиным. Принял участие в «Бульдозерной выставке, в 1970-х участвовал во многих квартирных выставках, выставлялся на Западе. Создавал ассамбляжи, обращаясь к традициям геометрического абстракционизма первой трети ХХ столетия. Наиболее известен своими металлическими картинами (металлами). Автор удивительной самобытной графики. Произведения находятся во многих музейных и частных собраниях, в том числе в ГТГ, Русском музее, ММСИ, Kolodzei art foundation,  Zimmerly Art Museum.

При всей самобытности творческого пути Боруха некоторые источники вдохновения мы можем видеть и в рамках нынешней выставки. Что бы вы назвали в первую очередь?  

Илона Лебедева: В графике очевидно осмысление опыта наших авангардистов. А при создании металлических картин оказалось важным знакомство с традицией иконописи. Иконическая структура (когда «основная сцена» и ключевые предметы композиции сконцентрированы в центральной части, как в житийных иконах), пластика и фактура окладов, особый язык этого искусства – всё это отражение понимания принципов создания иконического образа. Для него была важна и литература. Борух был очень начитанным человеком, многих писателей и поэтов знал лично, умел прочитать чужие стихи лучше автора… Именно в литературе поначалу складывался его особый язык – притчевый, насыщенный символами при лаконичности форм. Он начинал как писатель, а позднее пришел к визуальным практикам. 

Что характерно для образного ряда этого художника? 

Илона Лебедева: Конкретика и узнаваемость форм при их приближенности к абстракции. Знаковость образов. Насыщенное символическое содержание при немногословности и лапидарности его выражения. Предметов, форм, объектов «для рассматривания» в его композициях обычно не очень много, может быть буквально два – три, как, например, в металлической композиции «Икар» 1989 года. Но при этом всматриваться в них можно долго, находя всякий раз разные грани взаимодействия. Темы раскрываются постепенно, информационными  «пластами». И таких «пластов» может быть очень много. Отсюда мощь, своеобразная эпичность звучания даже небольших по формату произведений, а тем более таких крупных как «Икар», «Русский натюрморт» или объект из серии «Пауки».

«Я пытался отнять у картины статику и придать ей фиктивное движение таким образом, чтобы в обработанных металлических деталях отражалась окружающая среда. Таким образом, работы переставали быть неподвижными» — Борух (Борис Штейнберг)

«Металлические» картины — объекты Боруха, пожалуй, наиболее известны, они есть во многих музеях и коллекциях. Несмотря на кажущуюся брутальность некоторых из этих работ, что за ними стоит?  

Илона Лебедева: Эти композиции, по сути, сделаны из отходов металлического производства, что не просто изобретательно, но и необычно, даже вызывающе для того времени. Борух доказывал всем своим творческим  опытом, что не бывает такого, чтобы настоящий  Художник не мог найти, раздобыть, в конце концов, изобрести необходимый ему для творчества материал. У Боруха всегда выбор техники связан с темой: изобретение того или иного метода работы кажется, в итоге, идеально подходящим для раскрытия глубинного содержания произведения. Например, его металлы – это же не только «картины». Это своего рода небольшие монументы, настоящие памятники своему времени, только не «отлитые в бронзе», а собранные из разных составляющих.

В рамках нынешней выставки обращает на себя внимание разнообразная графика, причем многие работы абсолютно новаторские…Как в его творчестве соотносится новаторство и традиция? 

Илона Лебедева: Борух был очень изобретателен в техниках. Его графика разных периодов разнообразна и по ней видно, что всегда, когда заканчивался интерес к чему-то одному, начинался новый период творческого развития. Например, от традиционных техник графики Борух однажды переходит к нанесению мелких точек краски и туши перьями и стеклянными трубочками разной толщины, которые он сам для этого приспособил. Это придало его работам необычный эффект, представляющий собой нечто среднее между пуантилизмом и мозаикой – и вот уже графика заиграла совершенно по-новому! Когда художник исследовал ресурс этого приема,  возник интерес к геометрическим формам. А параллельно – интерес к знакам, подстёгнутый изучением «Книги знаков» Рудольфа Коха. В графике звучат и другие темы – более личные (религиозная, Бог и человек, проблема выбора,  мир личный, семейный, в своей взаимосвязи с миром большим). 

«Отцы и дети» – насколько это рабочий формат выставки? Ведь дети это не только другое поколение, но и другое искусство? В чем вы видите перекличку поколений? 

Илона Лебедева: Я думаю, в каждом конкретном случае нужно смотреть, насколько адекватен формат «отцов и детей» для органичного представления обоих авторов. Я бы не стала говорить о таком подходе как о рабочей модели, которая априори подходит любой паре «отцов и детей» из художественных семей. Дело ведь не столько в генетическом родстве. Должны быть налажены тонкие связи – и человеческие, и творческие. Должно быть родство душ. В данном случае эти связи есть, и мы попробовали сделать их более очевидными для окружающих. 

Ирина, а как родилась идея такой выставки? Что легло в основу концепции?

Ирина Штейнберг: Идея показать вместе работы моего отца и мои возникла у меня довольно давно. Мы с ним часто смотрим в одну сторону и во многом близки в нашем отношении к жизни и искусству. Некоторые работы могут дополнять друг друга. Решимость делать совместную выставку в этом месте пришла, когда у меня возникла идея инсталляции из папиных и моих работ, которая идеально встраивалась в Голубой зал и отвечала концепции выставки, которая тогда уже сформировалась у меня в общих чертах. Оставалось только «навести на резкость». И здесь мне хотелось бы, прежде всего, поблагодарить Илону – она не только предложила мне сделать выставку здесь, в ГИИ, но и предоставила полную свободу.  

Наиболее емко концепция выставки выражена в ее названии: “Два мира”. Название звучит как утверждение, как данность. Так называется одна из работ моего отца на выставке. В ней геометрически, с помощью знаков изображены Мир Небесный и Мир Земной, которые соприкасаются и проникают друг в друга.

Ирина, как вы пришли к такому экспозиционному решению? 

Ирина Штейнберг: Выставка имеет четкую структуру.

Зеленый зал — Земля. Наша земная жизнь и то, что мы видим, слышим, чувствуем, понимаем в нашей земной жизни. Каждая стена этого зала отражает в большей или меньшей степени личное и общее. Для каждого человека и, конечно, для моего отца. Этот зал почти полностью состоит из его работ. 

Голубой  зал — Небо, Небеса. Тот Свет. То, о чем Апостол Павел писал: «Теперь мы видим как бы сквозь тусклое стекло,…, отчасти». И то, как мы интуитивно мыслим его, что можем о нем сказать, и можем ли… В этот зал включена наша совместная с отцом инсталляция «Сотворение мира», которая объединяет его графику и мои фотографии.

А первый зал, Желтый  —  проводящий, объединяющий. В нем наши с отцом работы стоят друг напротив друга. И есть одна общая: мой детский рисунок кораблика, который папа когда-то дополнил своей графикой, сделал своей работой. В ней отец как бы держит меня за руку и благославляет на плавание в жизни и в искусстве.

В Зеленом зале также есть моя часть — это икона Всевидящее Око Божие и оклад. Помещая эту икону и оклад в Зеленый (земной) зал я создаю в этом пространстве, и на выставке в целом, Красный Угол, который всегда присутствовал буквально или мысленно в жизни моего отца, и есть в русской культуре в целом.

Илона, что помогло выстроить экспозицию из работ столь разных художников?

Илона Лебедева: Многие работы Боруха ранее не выставлялись и это была наша отдельная задача все это отобрать и достойно представить. Видео и фото работы Ирины тоже демонстрируются впервые. Экспозиция решена в формате знака: сами залы – это не просто «развеска», а завершенная, цельная инсталляция. Мы стремились создать ёмкое по содержанию высказывание. Вот эта лаконичность, точность, дающая глубину и разнообразие смыслов, и есть общий фактор, объединяющий двух художников и характерный для каждого из них. Борух создавал знаки одной эпохи, одного времени, а Ирина Штейнберг, будучи мастером немногословных, чистых концептуальных композиций, создает знаки другой эпохи. Но в обоих случаях – это именно знаки: чёткие, графичные, с богатым семантическим потенциалом. 

Ирина, что вам важно, чтобы услышал зритель?  

Ирина Штейнберг: Искусство — это разговор об истине — этому меня научил мой отец. Наверное, мне важно, чтобы зритель услышал эти слова.

Илона, что вы, как куратор, стремились донести до зрителя, который, возможно, впервые знакомится с наследием Боруха?

Илона Лебедева: Что талантливый человек всегда, в любых условиях найдет возможность проявить свою одарённость. И его не остановит «отсутствие материалов» или «условий для работы». Вот об этой неизбывной радости творчества, которую – в идеале – мог бы раскрыть в себе каждый, и хотелось поговорить с нашим зрителем. Ощущение внутренней свободы проявляется не только в произведениях Боруха, но и во всех его действиях: также легко и естественно, изобретательно, весело и, порой бесшабашно он находил новые сферы деятельности, менял места проживания, любил и увлекал за собой своих любимых,  щедро раздаривая мощь своего обаяния и глубину миропонимания. Сложность и разнообразие этого характера видны в произведениях Боруха: тонких и лиричных, философских и вместе с тем иногда ироничных.

Насколько опыт Боруха – и художественный, и биографический – может откликаться сегодня у тех, кто только начинает свой путь в искусстве?

Илона Лебедева: Современная культура заточена на продуцирование людей чрезвычайно несамостоятельных во всём и, прежде всего, в своих суждениях. Мы живём в условиях постоянного поощрения инфантилизма, как внутреннего, так и внешнего. А художник – это самостоятельный человек, и никак иначе. В данном случае мы видим уникальный пример того, как два человека принципиально охраняют чистоту своего внутреннего пространства, самобытность своего видения, не прогибаясь под условия, диктуемые арт-рынком и прочими внешними обстоятельствами. Ведь Борух при своей разносторонней одаренности вполне мог бы прожить значительно более «удобную» биографию: вписаться лучше, продаваться дороже, выставляться активнее. Но для него никакие компромиссы были неприемлемы. Он не занимался творчеством ради выгоды или из-за того, что кто-то «дал отмашку». Даже если этот кто-то – собственный отец. Потому Борух однажды выдавливает на холст закупленные для него отцом на сто рублей краски и так и называет одну из своих первых работ – «Сто рублей»… Он создает один из ранних своих объектов, чтобы вдохновить любимую, а не галериста… И именно в этой невероятной самостоятельности и самодостаточности он и есть Истинный Художник. Во всём, а не только в творчестве. И такой же непоколебимости, бескомпромиссности, честности с самим собой он научил свою дочь, тоже во всём – в жизни и творчестве. В этом глубинное родство героев нашей выставки –  общий взгляд на жизнь: прямой и ясный.

Выставка продлится до 31 марта
Время работы: пн.-пт. С 11.00 до 18.00

Изображения: ГИИ, семья Штейнберг

Интервью: Елена Рубинова