Ирина Кулик — современный российский арт-критик, преподаватель и куратор, рассказала о работе над выставкой No Man’s Land в рамках Биеннале молодого искусства.
На выставке No Man’s Land, куратором которой вы являетесь в рамках биеннале молодого искусства, представлена живопись. Основная задача биеннале – это поддержка и демонстрация актуальных тенденций в области искусства. Как вам кажется, что сегодня делает живопись актуальной и востребованной с точки зрения профессионального арт-сообщества, есть ли какие-то актуальные тренды?
Ирина Кулик: Не думаю, что медиа – будь то живопись, видео, фотография, — само по себе может быть тенденцией. Это уже устаревшая точка зрения считать, что живопись это не актуально, а актуально, к примеру, видео. Это не история про разные виды искусства или тем более не про то, кто и как работает кисточкой.
Почему вы решили показать именно этих художников и их работы?
Ирина Кулик: Мне нравятся их работы. Мне интересно, как художники осмысляют те архитектурные пространства, которыми мы обычно не очень интересуемся – промышленная архитектура, торговые центры, автозаправки и прочие монументы постиндустриальной эпохи.
Между тем, история таких ландшафтов имеет свою традицию в культуре еще с ХХ века. В русском авангарде и соцреализме заводы и фабрики были местами героическими – сегодня же они, часто заброшенные, требуют нового осмысления. И часто становятся пространствами современного искусства.
Что должна данная выставка посеять в умы и сердца зрителей, какой опыт им предстоит пережить?
Ирина Кулик: Начнем с того, что ни одна выставка, ни одно произведение искусства никому ничего не должны. Это не школьное сочинение, чтобы просить людей о чем-то задумываться. Моя задача просто показать хорошую живопись и хороших художников, то есть — это не басня с моралью. Тут нет единого сюжета, какой-то запрограммированной реакции. Чем интереснее искусство, тем более непредсказуемыми могут быть реакции на него.
Конечно, я надеюсь, что люди каким-то образом среагируют на эту живопись, но каким мне сложно указывать, иначе стоило бы так прямо над картинами и написать “здесь задумайтесь на этим-то, там над тем …”. Так это не работает.
Я нашла этих двух художников, достаточно разных, с разным художественным языком и скомпоновала их, показав выставку про города, в которых мы живем.
Полотна Юлии Малининой представляют промышленную архитектуру – заводы и фабрики. Ее живопись может напомнить «Индустриальные археологии» немецких фотографов-концептуалистов Бернда и Хиллы Бехеров, с начала 1960х годов снимавших по большей части заброшенные памятники завершившейся промышленной эры – эпохи, не оставившей после себя дворцов, соборов и других, более привычных, монументов. Фигуративная живопись у Юлии Малининой выглядит своего рода реконструкцией художественного языка модернизма ХХ века – будь то американский реализм Эдварда Хоппера или Чарльза Шилера или метафизические ландшафты Джорджо де Кирико.
Павел Отдельнов, чей художественный язык также находится на пересечении фотографической и живописной эстетик (сам он признает влияние как современного фотографа Андреаса Гурски, так и «русского поп-артиста», живописца Михаила Рогинского), тоже исследует архитектуру, которой суждено стать монументами следующей, постиндустриальной эпохи, не оставившей после себя дворцов и соборов. Его живопись посвящена памятникам не производства, но потребления и коммуникаций: Павел Отдельнов пишет торговые центры на окраинах, заправочные станции и автострады. Фабрики без рабочих, торговые центры без покупателей, дороги без машин выглядят руинами современности – но и ничейными землями, открытыми для исследования, покорения, обживания.
