Галерея Елены Селиной объявила о своем закрытии. Что стало причиной закрытия галереи на Винзаводе галерист объяснила в открытом письме, текст которого публикуем в авторской редакции:
Заявляю со всей ответственностью: галерейное движение в России никогда не было бизнесом и, увы, у нас никогда не было так называемого рынка в общепринятом «западном» понимании этого слова, как бы ни жонглировали все участники арт-сообщества этим ничего не значащим для нас термином.
Галерейное движение стартовало в начале 1990-х с горячего желания кучки энтузиастов, полагавших, что галерея — это место развития современного искусства. Это означало, что галерея понималась прежде всего как независимое «выставочное» пространство. В отсутствие музеев современного искусства, фондов и в условиях тотального игнорирования со стороны государственных учреждений галерейное движение инициировало и поддержало развитие независимого искусства в стране. Единственная ярмарка современного искусства «Арт Москва» также воспринималась не столько как специализированное место продажи произведений, сколько как еще одна экспериментальная выставочная площадка. На этой оптимистической ноте закончились 1990-е. Однако концепция галереи как места тотального эксперимента закрепилась за этой институцией и определила национальное своеобразие, специфику и, что важно, общественные ожидания от галерей.
Двухтысячные ознаменовались появлением некоего зачаточного подобия рынка, открытием музеев и свободных выставочных площадок, в том числе фондов. Стали появляться новые интересные галереи, строившие свою работы по «правильному», западному образцу. «Арт Москва» постепенно стала окупаться. Ведущие галереи начали принимать активное участие в топовых международных ярмарках, понимая свое участие в них как дополнительную пропаганду русского современного искусства. Именно в этот период появилась первая трещина между обществом, продолжавшим представлять себе галерейное пространство как место эксперимента, и новыми, «рыночными» задачами, вставшими перед представителями галерейного движения. Независимая критика, преподаватели ИПСИ и Школы им. Родченко, пресса, да и все арт-сообщество постепенно стали предъявлять галереям претензии в «коммерциализации», абсолютно не отдавая себе отчета в том, что галереи живут на самоокупаемости и по «правилам игры» хоть что-то должны продавать. А это значит, что предоставляемый ими продукт хоть кто-то должен захотеть купить и с этим произведением жить. И вряд ли это будет «левый» лозунг, критикующий акул капитализма.
Двухтысячные (до кризиса) принесли немного денег, много ярмарочного геморроя и глухое ворчание арт-сообщества: галереи, мол, отстойные места, хорошее дело галереей не назовут, и «настоящий» художник или должен быть свободен, или пусть эти «капиталисты» все оплачивают, включая и создание самих произведений.
Кризис, против ожидания прогрессивной критической мысли, не принес ничего нового, кроме практически тотального исчезновения местных коллекционеров (уехавших или замерших в ожидании политических перемен), инерции участия русских галерей в международных ярмарках и активизации фондов, выделяющих деньги на создание произведений художников и либо забирающих в качестве компенсации эти самые произведения, либо тихо эти произведения продающих. Таким образом фонды отчасти взяли на себя функции галереи — создавая произведения, причем на спонсорские или инвестиционные деньги (не оплачивая аренду и участие в ярмарках), с целью их последующей продажи, в отличие от типичных «галерей», не задействовавших денег со стороны.
Национальное своеобразие 1990-х вернулось на новом витке. С одним уточнением. Если ты — фонд, ты организация некоммерческая и можешь просить денег и позволить себе на эти деньги создать интересную выставку, но если ты — галерея на самоокупаемости, никто не имеет права давать тебе деньги, даже если твоих собственных денег уже не хватает. Ты, галерея, представляешь собой коммерческую организацию, поэтому должна платить за все сама — немалые деньги за стенды на ярмарках, перевозки, аренду помещения, создание работ художником, а также оплачивать рекламу в профильных журналах, которые, кстати, уже практически забыли, что такие институции, как «галереи», существуют.
В настоящий момент мы пришли к очень плачевному итогу. Рынок, так и не начавшийся, почти полностью остановился. Выживать галереям без какой-либо — государственной или частной — поддержки практически невозможно. А выживать в этой крайне тяжелой материально и морально ситуации, на негативном эмоциональном фоне просто бессмысленно. Мотивация для этого самого выживания потеряна. А если учесть (и это самое главное), что современное русское искусство самым очевидным образом меняется, выходит на улицы и на большие выставочные площадки, то в изменившихся обстоятельствах все же следует констатировать, что галерейный формат «западного» классического образца так и не прижился в России. И это означает, что существование в прежних формах для нас не имеет никакого смысла.
Это совсем не случайность, что три ведущие галереи Москвы — каждая по своим причинам и с отдельным обоснованием — прекращают свое функционирование в узком галерейном формате. Когда трансформируется одна галерея — это проблема, когда три, и стилеобразующие, — это уже система.
Поэтому XL Галерея трансформируется в XL Projects и видит свою задачу в развитии и пропаганде современного искусства путем концентрированных показов больших музейных и не только выставок и оставляет за собой право обращаться к спонсорам и инвесторам. Иными словами, XL Projects начинает функционировать по типу независимой выставочной институции. Мы хотим существовать в форме, адекватной описанному выше русскому национальному своеобразию.
Мы приостанавливаем участие в коммерческих ярмарках, ибо в условиях тотального замирания местного рынка мы больше не в силах представлять нашу страну за рубежом исключительно на собственные деньги. (Мы участвовали в международном ярмарочном движении с 1998 года, причем с 2004 года — в пяти или шести ярмарках в год.) Мы уверены также, что участие полутора русских галерей в топовых ярмарках тоже не имеет никакого смысла для развития национального искусства. Полутора — потому что галерея «Риджина» работает не только с русскими художниками, и основная нагрузка представления русского искусства ложилась на наши плечи. Путь, ведущий в тупик, потому что две русские галереи не в силах отвечать за всю страну. Тем не менее если наш новый формат будет устраивать организаторов ярмарок, а мы сможем оплатить стенд, мы обещаем не столько продавать современное русское искусство, сколько максимально остро его показывать — в виде цельного группового высказывания или инсталляций.
Мы не будем больше, как прежде, ежемесячно показывать персональные проекты художников, с которыми работаем. Точнее, это возможно, но персональные показы больше не будут приоритетными, ибо перелистывание одних и тех же «страниц» рано или поздно приводит к застою.
Это не означает, что мы полностью отказываемся от продаж или прекращаем сотрудничество с художниками, работающими с нами долгие годы. Наша задача — не ликвидация, а расширение. Собственно, в нашей судьбе этот процесс уже начался в этом году. Не считая персональных выставок наших авторов в музеях страны и за рубежом, мы начали давать согласие на групповые проекты, от которых вынуждены были отказываться ранее, являясь коммерческой галереей. Точнее, мы часто терпели фиаско в кураторском тендере, потому что мы — галерея. Мы намерены работать не только с нашими постоянными авторами, но и привлекать независимых художников и художников, работающих с оставшимися галереями (на договорной основе). С легкой руки Марата Гельмана можете считать, что XL Projects — кураторский проект в узком и широком смысле этого слова.
XL Projects пока остается на «Винзаводе». Все обещания этого сезона мы выполним. Начиная с сентября выставочное пространство каждые два месяца будет показывать новые экспериментальные выставки. Мы открыты для всех кураторских, медийных и дискуссионных предложений.
Мы — профессиональная команда и готовы поддерживать художественный процесс во всех формах — помощью в создании и печати каталогов, консультационными, экспертными и оценочными услугами.
И знаете, что я хочу вам сказать напоследок? Если галереи закрываются — значит, это кому-нибудь нужно. И если старая форма существования — умерла, то надо искать новую. Это повод начать, наконец, открытый разговор и о том, почему это произошло, и о том, каковы пути выхода из кризиса — морального, идеологического, материального, любого. Именно поэтому я приглашаю всех заинтересованных лиц 23 апреля 2012 года на «Винзавод» на пресс-конференцию, посвященную всему комплексу галерейных, окологалерейных и внегалерейных проблем. И не только. Проблем современного русского искусства.
