Луис Бунюэль о сюрреализме


О сюрреализме из первых уст, величайшего режиссера ХХ века, автора первой сюрреалистической кинокартины "Андалузский пес", друга детства Сальвадора Дали.

Портрет Луиса Бунюэля. Сальвадор Дали.

К сюрреализму примыкали многие писатели и ху­дожники. Некоторые увлекались движением, сближа­лись с ним, потом отходили, возвращались, снова ухо­дили. Другие продолжали свои искания в одиночку. На Монпарнасе я часто встречал Фернана Леже. Андре Массон почти никогда не принимал участия в наших сборищах, но поддерживал дружеские отношения с группой. Истинными художниками-сюрреалистами были Дали, Танги, Арп, Миро, Магритт и Макс Эрнст.

Последний, мой близкий друг, принадлежал когда-то к группе дадаистов. Воззвание сюрреалистов застало его в Германии, а Ман Рея — в США. Меня часто спрашивают, что стало с сюрреализмом. Я просто не знаю, что сказать. Иногда я отвечаю, что cюрреализм победил в мелочах и потерпел поражение в главном.

Андре Бретон, Арагон, Элюар стали одними из лучших французских пшсателей XX века, их книги на видном месте во всех библиотеках. Макс Эрнст, Магритт, Дали принадлежат к числу самых признанных художников, их полотна бесценны и представлены во всех музеях. Таковы художественные и культурные достижения сюрреализма. Но именно они-то имели наименьшее значение для большинства из нас. Сюр­реалисты мало заботились о том, чтобы войти в исто­рию литературы и живописи. Они в первую очередь стремились, и это было важнейшим и неосуществимым их желанием, переделать мир и изменить жизнь. Но именно в этом, главном вопросе мы явно потерпели поражение.

Разумеется, иначе и быть не могло. Мы лишь сегодня можем должным образом оценить, какое ни­чтожное место занимал сюрреализм по сравнению с необозримыми и постоянно обновлявшимися силами исторической действительности. Раздираемые несбы­точными мечтами, мы были лишь маленькой группой дерзких интеллигентов, которые любили поболтать, сидя в кафе, и издавала свой журнал. Группой идеа­листов, быстро терявшей свое единство, едва речь заходила о том, чтобы принять непосредственное и активное участие в событиях.

Тем не менее, на всю жизнь у меня остался от моего краткого пребывания — продолжавшегося не многим более трех лет — в рядках сюрреалистов совершенно определенный след. Осталось стремление свободно проникать в глубины человеческого сознания, обращаться к иррациональному; темному, импульсивному, таящемуся где-то в глубине нашего «я». Это стремле­ние впервые было выражено тогда с такой силой, мужеством, редкой дерзостью, при всей склонности к игре и несомненной последовательности, в борьбе против всего, что нам казалось пагубным. От этого я никогда не отрекусь.

Жоан Миро. Карнавал арлекинов. 1925 г.

Сюрреализм помог мне открыть для себя наличие жесткого конфликта между принципами любой рас­хожей морали и личной моралью, рожденной моим инстинктом и активным опытом. До вступления в группу я никогда не думал, что такой конфликт может поразить меня. Я считаю его неизбежным в жизни любого человека.