Японский художник Юсуке Акамацу (род. 21 октября 1967 года в г. Ибараки в Осаке) пришел в мир искусства из индустрии кино. Опыт работы с «динамическими картинками» научил его объединять два, казалось бы, несоединимых метода: интенсивный и быстрый анализ для принятия оперативных решений и созерцание сущности вещей и процессов, которые его интересуют. Как современный импрессионист, он выбрал путь инноваций в работе с материалами: Юсуке рискнул привнести в искусство новый метод рисования пальцами на экране своего iPhone, который стал для него холстом. Работая в технике коллажа и монтажа одновременно, соединил медиа и традиционные техники в производстве собственной поэзии.
На Start Art Fair, которая пройдет 21-25 октября в Лондоне ( что на фоне отменившихся Frieze, London Art Fair, и других выглядит настоящим чудом) творчество Юсуке Акамацу представит Shtager Gallery – лондонская галерея, работающая как с современными российскими художниками, так и с представителями международной арт сцены. Елена Рубинова поговорила с художником о его долгом пути в мир искусства, нынешней жизни в Париже и современном цифровом импрессионизме, основах его художественной стратегии, и, конечно, о том, останется ли искусство вечным в эпоху технологий.
Насколько я знаю, вы довольно долго работали в киноиндустрии в Японии. Как это повлияло на ваши творческие приемы и язык в искусстве?
Юсуке Акамацу: Долго, почти двадцать лет. Я начал работать в индустрии развлечений в Японии еще в 1985 году. Мои родители рано умерли, и меня воспитывали люди, связанные профессионально с самым большим агентством в сфере развлекательной индустрии. Так что, волею судьбы, я довольно рано попал в эту среду. Позднее работал на телевидении, на радио, в журнале, участвовал в качестве сценариста в комедийных постановках. Там я научился «учиться наблюдая» (* учиться только через наблюдение — это довольно распространенный метод старых японских школ). Тебя никто не учит словами. Считается, что ты можешь работать самостоятельно только после того, как научишься наблюдать людей, анализировать их эмоции, превращать их в комедии. Я стал работать самостоятельно в 19 лет – писал сценарии, занимался постановками. Лет десять – до своих тридцати – я в основном работал в жанре комедии. А что всегда в центре комедии, причем в любой стране? Глупость человека и амбивалентность человеческого существования. Затем я уехал из Японии – сначала ради проекта. Я собирался снимать фильм за границей, используя свой метод «наблюдения» и «интуиции» и без изучения местных языков. За последние 23 года я перешел с кино на фотографию, но до сих пор странствую по миру. А искусство наблюдения, которому я научился еще в юности, со мной всегда, во всех странах, где я жил – Южной Корее, Гонконге, Сингапуре, Тайване, Таиланде, Вьетнаме, Великобритании и США.
Yusuke Akamatsu. Deep layers of skin. Diptych. 2020 
Yusuke Akamatsu. Deep layers of skin. Diptych. 2020
В одном из интервью вы сравнивали появление импрессионизма с появлением цифровой живописи в наши дни. В чем состоит это сходство?
Юсуке Акамацу: Прежде всего в том, что с них началось новое художественное движение. На своем этапе импрессионистам это удалось, и мировому искусству хватило этого на долгие десятилетия. В середине девятнадцатого века появилась и фотография. Но в digital art необходим совсем новый подход – ведь здесь мы имеем дело не только с элементом замещения техники, а сменой всей парадигмы мышления. Нам задан вопрос о значении нового искусства, и интерес к этому вопросу огромен. Но для того, чтобы оформилось новое художественное течение, человек должен перевести смысл своего существования на уровень, который будет существенно выше, чем сейчас. Цифровые художники не должны прервать это движение. Для этого нам нужен «рыцарь эпохи» — как Жанна Д’Арк. (смеется).
Есть основания полагать, что digital art тоже станет таким поворотным моментом в истории искусства?
Юсуке Акамацу: Я убежден, что искусство должно опережать мышление людей, притягивать его к себе, особенно, когда мир переходит на новый этап. Поэтому, я думаю, что цифровые импрессионисты должны стать проводниками этого процесса и буду рад, если увижу, что современное искусство перенаправит свою энергию в новое русло. Для цифрового импрессионизма откроется большое будущее, если ему удастся развиваться. Это движение ведь началось совсем недавно. Когда будут созданы несколько главных работ, представляющих цифровой импрессионизм, тогда и наступит его расцвет.
Yusuke Akamatsu. Science and learning. Diptych. 2020 
Yusuke Akamatsu. Science and learning. Diptych. 2020
На ярмарке Start Art Fair, которая пройдет в Saatchi Gallery в октябре, будет представлена ваша недавняя серия работ, основанная на знаменитой картине Герника Пабло Пикассо. Почему именно Пикассо вдохновил вас на создание новых работ? Переехав во Францию вы еще раз открыли для себя импрессионизм?
Юсуке Акамацу: Наверное, это было бы преувеличением говорить о том, что я кардинально переосмыслил импрессионизм, но в тоже время, я до сих пор открываю что-то новое именно в творчестве Пикассо, Ван Гога и Гогена. Пикассо для меня важен еще и тем, что искусство для меня во многом началось с этого художника. Самое первое произведение искусства, которое я видел в жизни, была именно работа Пикассо. Дедушка моего друга был другом Пикассо и Фудзита ( Цугухару Фудзита 1886-1968). Мне кажется, сейчас среди современных художников не хватает таких шоуменов. Для них просто жить было достаточно, чтобы быть художниками. И в чем-то, возможно из-за опыта моей собственной жизни, я чувствую общность с этими художниками.
Вас тоже иногда называют современным цифровым импрессионистом. Как ваша жизнь в Париже повлияла на творческий процесс ?
Юсуке Акамацу: Париж усиливает одиночество, но меня это не тяготит. Одиночество — это хорошая среда. В парижском одиночестве нет «ностальгии», и это еще больше подталкивает меня к творчеству. А парижская зима — это самое лучше. Она напоминает мне о корнях моего творчества. Тень моего детства таится в моих работах.
Работы, которые вы создаете с помощью цифровых программ, отличаются использованием особых приёмов передачи образов, которые можно охарактеризовать, как трансформация. Что стоит за такой образностью?
Юсуке Акамацу: В моих работах всегда присутствует «вибрация» или даже «крик» — это похоже на подсознательный вопль человека. Из них словно просачиваются наружу капли «нетерпимости», «алчности», «зависти» и «жажды». Эти невидимые элементы я извлекаю из поверхности реки, трещин стены, рекламы, пятен лиц. С формальной точки зрения в работах присутствуют цветовые и типографические эксперименты, но самое важное, что зрители, общаясь с этими произведениями, находят в них вдохновение и видят что-то важное для себя. В этом смысле digital art и искусство доцифровой эпохи ничем не отличаются. Но в тоже время, я считаю, что мои работы сообщают зрителю, что что мир резко изменился. И это важно.
В каких традиционных техниках вы работали – рисунок, живопись? Вы с детства рисовали?
Юсуке Акамацу: В детстве я хотел стать автором манги и рисовал комиксы, чтобы отвлекаться от одиночества. Иногда за месяц получалось 15 тетрадей. Я даже делал «выдуманную газету», в которой были напечатаны выдуманные новости, рисовал логотипы выдуманных компаний. Затем, когда я начал заниматься сценариями и постановкой телепередачей, рисовал story boards — раскадровки. А потом переключился на скетчинг, рисовал абстракции в блокнотах, и это продолжается до сих пор.
Что для вас значит смартфон – любимая кисть, специальный мастихин, универсальный инструмент? Когда вы впервые попробовали Iphone для создания своей работы? И чем запомнилась самая первая работа, созданная с помощью смартфона?
Юсуке Акамацу: Впервые я стал работать со смартфоном десять лет назад в Сингапуре. Тогда я снимал фильмы только с помощью смартфона. Сейчас у меня остались только их фрагменты и короткие клипы. С тех пор много, что изменилось, но я убежден, что и смартфон, и компьютер должны быть инструментами – не более того. Я против мира, где осуществляется селекция человека с помощь данных, которые влезут в устройство размером смартфона. Смартфон нас не освобождает, с ним человек постепенно становится несвободным. Используя смартфон, он путает, чувствуя: «я существую здесь и высказываюсь». Об этом надо помнить. Но как и многие, я широко использую это устройство для практических целей. Для меня — человека, который не владеет иностранными языками, Iphone — единственный способ понимать язык.
Еще я в шутку называю его моими легкими — вдыхаю туда «объекты» и «вдохновение» и выдыхаю произведения. Значит, иными словами, он и есть мой орган. Но только, если я делаю его одушевленным.
Yusuke Akamatsu. Definition and principle. Diptych. 2020 
Yusuke Akamatsu. Definition and principle. Diptych. 2020
Я читала ваше интервью японской прессе после выставки 2018 года, в котором вы рассказывали о серии своих работ по мотивам Библии. Что это за серия и чем вызвано ваше обращение к библейским сюжетам?
Юсуке Акамацу: Все началось со сценария, которые я писал для фильма. В двух словах сюжет был прост: Бог разочарован людьми и ушел в другой мир, а дьявол был создан людьми, поэтому он существует вечно рядом с людьми. Тогда, о чем говорил людям Бог до тех пор, как он бросил их? Когда я занимался исследованием, мне понравились некоторые эпизоды, и из этого выросла серия работ. Ноев ковчег — мой самый любимой эпизод. Сегодня человек постоянно теряет ориентиры, но зачастую идет по пути избегания, не стараясь исправить положение. Просто деградирует день за днем и постепенно становится похожим на зверя. Поэтому, я буду задавать вопросы о том, что значит существование человека и его эволюция? Что такое ценность человечества? Если Бог возвратится, по каким причинам? Искать смыслы и задавать вопросы — роль художников в современном мире. Думаю, что интернет не может осуществить такое движение.
В наше время зритель все чаще смотрит на искусство через экран смартфона – будь то сайт музея или онлайн торги на арт-ярмарке. Как на ваш взгляд изменились в искусстве отношения субъект — объект? Заменяет ли это живой контакт с искусством и как вы к этому относитесь?
Юсуке Акамацу: Конечно, не заменяет. Музей не может состоять из предмета размером с ладонь. Важно смотреть на подлинное и вникать в мысли художника на месте, стоя лицом к лицу перед работой. Леность человека — это, возможно, враг, против которого искусство должно будет бороться в ближайшем будущем. Пришло время, когда искусство будет развиваться своим путем: в отличие от кино или музыки, искусство важно смотреть в аналоговом формате. Я думаю, что в будущем такой вид просмотра будет в некотором смысле роскошью, а музеи и галереи станут скорее салонами для образования и размышления. Интернет дает много тем для дискуссии, но искусство существует вне этого. Этим оно и ценно. Смотреть произведения искусства непосредственно, воспринимать прогресс и изменения в реальном пространстве, размышлять, коллекционировать и распространять произведения — что еще, кроме искусства, может приносить нам такие дары?
Считается, что многие классические произведения живописи и скульптуры проигрывают, если смотреть на них в интернете. А ваши произведения, изначально созданные в цифровом формате, зрителю лучше воспринимать с экрана?
Юсуке Акамацу: Разумеется, на экране цифровые изображения смотрятся органично — в них присутствует достаточная степень яркости, чтобы привлечь внимание. Но поиск потенциала цифрового искусства только что начался и здесь предстоит провести самые разные эксперименты. И в этом, в том числе, я вижу большую ценность современных цифровых работ — даже если будет коллаборация с другими жанрами как мода, кино и музыка.
Как буддизм и японская философия – созерцательная, обращенная вглубь сочетаются в японском искусстве с динамичностью и техническим прогрессом? Или уже давно никак не сочетаются?
Юсуке Акамацу: Япония – страна, в которой технологические инновации давно проникли повсюду, но глубокая философия, которая традиционно связывается с Японией, отсутствует, а большинство японцев — рабы интернета. Стало мало людей, интересующихся религией потому, что они чаще всего не видят в ней ценности. К сожалению, уровень общей культуры в Японии сильно упал, и этот процесс еще ускоряется. Смартфон, кстати, является одной из причин этого. Искусство в Японии – маргинальный жанр, и для большинства людей это бесконечно далеко. Когда 23 года назад мне посоветовали заниматься творчеством за границей, то назвали такой подход «Стратегия Ноева Ковчега». Друзья и единомышленники были убеждены, что это был единственный способ проявить себя в искусстве. Так что можете считать меня человеком, который сам воплощает иронию, отыскивая надежду с помощью смартфона, «портящего человечество».
В мире, в том числе и в России, многие знают Такеши Мураками и культуру манга – это символы современной японской культуры. Насколько такие стереотипы отражают реальную картину? Кто для вас важен в современном японском искусстве?
Юсуке Акамацу: Манга — важная часть японской культуры. Автор, который повлиял на меня больше всего — Кадзуо Умэдзу. Но еще не могу не назвать такие имена как Такеши Китано, Кон Итикава, Дэвид Линч и Хулио Кортасар.
Останется ли категория вечного в искусстве? Или технологии изменят и это?
Юсуке Акамацу: У технологий есть предел. Людям надоедает этот поток: все больше технологий создаются не ради прогресса, а просто для того, чтобы угодить потребителям. Но в искусстве остается дух, и это единственное, что вечно. Я бы хотел, чтобы мое искусство демонстрировало успешный пример коллаборации между искусством и технологией.
Планируется ли ваша выставка в России в ближайшем будущем?
Юсуке Акамацу: Готовлюсь к выставке в России. И очень жду открытия границ. И особенно мне интересны Москва и Санкт-Петербург. Спасибо большое за беседу.
Беседу вела Елена Рубинова
Перевод с японского Икуру Куваджима
