Ида Таубе на фоне прозрачного озера «Равкэргыгытгын», 2016 Фото: А. Кремер
Ида Таубе – российский фотохудожник, член ТСХР, общественный деятель, путешественник. На счету художницы — более 10 персональных выставок в России и за рубежом, среди которых проект «Чукотка время надежды» — победитель конкурса авторской фотографии «Россия моя история», в Государственной Третьяковской Галерее, 2023 г., «Чукотка. Точка отсчета», в Государственном музее Востока 2022 г., «Чукотка. Эпическая сага. Вступление», в Государственной Третьяковской Галерее, 2020 г., а также выставки во Франции, Англии, Швейцарии. Снимала на Чукотке, Аляске, в Японии, Индии, Чили, Африке и Австралии. Автор 4-х фотоальбомов. Сайт художницы.
Что для вас значит понятие «инстинкт» в фотографии? Я не раз слышала от фотографов, что если его нет, то не стоит этим и заниматься…
Ида Таубе: Вы знаете, слово «инстинкт» у меня больше ассоциируется с охотой. Скорее я бы сказала: интуиция. В работе мне очень важно войти в то состояние, когда ты хочешь взять в руки камеру и не просто что-то зафиксировать, а поймать момент – атмосферу, среду, людей, которые ее создают, их глаза, эмоции, человека в гармонии с природой… И передать это в кадре.
То есть возникает импульс, искра, заставляющая взять в руки камеру? Еще в 1950-е годы Анри Картье-Брессон писал, что поэзия в фотографии появляется, когда два элемента неожиданно вступают в конфликтные отношения и между ними вспыхивает искра.
ИдаТаубе: Я не делаю прицельно один или несколько кадров, как многие фотографы, в основном работающие с постановочной фотографией, – они часто не разбрасываются, а жестко продумывают и выстраивают кадр: глубину, ракурс и прочие параметры. Я же человек эмоционального потока – я ловлю волну. И тогда из десятка, а то и сотни кадров можно будет выбрать те три-четыре, которые, по меткому определению искусствоведа Виктора Мизиано, создают «ощущение присутствия». Этим он определил не только мое кредо, но и мое место в фотографии, мою жизнь в профессии.
«Говоря о методе работы Иды Таубе, я бы назвал это не импульсом, а неким резонансным состоянием. Она включается в ситуацию – и самое обыденное, преображаясь, становится историей». Михаил Крунов
Кем вы себя считаете – фотожурналистом, фотоантропологом или фотохудожником? И где проходят границы?
Ида Таубе: Начиная с 2000 года, своеобразного водораздела, моя жизнь так или иначе связана с Арктикой, с Чукоткой. Первые годы, работая там волонтером регионального фонда «Полюс Надежды», а затем и Российского Красного Креста, я была целиком погружена в решение экстренных социальных проблем, связанных с медициной, образованием, адаптацией к новым условиям жизни детей из поселков, удаленных друг от друга на сотни километров. И это при отсутствии дорог, интернета и реальной связи с Большой Землей. Это период, когда я была ближе к репортерскому жанру,– фиксация событийного ряда действительно была одной из моих задач. Но даже тогда для меня был важен человек, его душевное состояние, образ, атмосфера, а это скорее присуще фотохудожнику.
Не так давно в галерее Nadya Brykina Gallery у вас прошла выставка «Место силы». Полагаю, что такое название родилось не случайно, а стало неким итогом многолетнего поиска?
Ида Таубе: Думаю, что такой поиск ведет каждый человек – ищет места, которые бы его удивляли, вдохновляли, обновляли. Просто у фотографа и путешественника свои пути и маршруты. Встречаешь рассветы на берегу Ганга или в горах Непала, застаешь игру света в каньонах Америки – из этого рождается целый цикл фотографий; любуешься водопадами Канады или Бразилии – и не можешь не включить камеру. Как тут не вспомнить Гете, что природа – единственная книга, каждая страница которой полна глубокого содержания.
Со временем приходит понимание, что самое важное в жизни – это встречи и люди, с которыми ты пересекался на своем пути. Неважно где – на Аляске, во Франции, на Чукотке или в Индии. А местом реальной силы является Семья, где тебя принимают и любят таким, какой ты есть.
Вы не раз рассказывали, что именно север привел вас почти двадцать лет назад в мир фотографии. Как изменилось ваше восприятие севера и в частности Чукотки?
Ида Таубе: Естественно, с ходом времени произошли некоторые изменения в понимании людей, их среды и мировосприятия. Прошло много лет, прежде чем я поняла глубинную суть того, о чем нам рассказывали местные жители: как в свободное время они выходят на берег и часами сидят там, наблюдая жизнь океана. Вообще, жизнь вне горизонта – очень важный параметр сущестования вдали от современной цивилизации. Это то, что помогает сохранять традиционную культуру и духовный мир. И для меня состояние погружения, осознание миропорядка, который перед тобой тоже стали очень важными.
По вашим словам, земля Чукотки обладает магнетической силой. Как вы открыли ее для себя?
Ида Таубе: Чукотка – особенное место на планете, которое может трансформировать твое сознание. Любой приезжающий туда чувствует себя первооткрывателем. Причем ты попадаешь не только в иное географическое пространство, но и в другое время. Начинаешь примерять свою жизнь к другой, первобытной реальности. Там сохранились остатки совсем иной цивилизации, которой более тридцати тысяч лет. Но магнетизм Чукотки имеет и вполне физическое выражение. Все знают об островах Фиджи в океане, но почему-то никто не говорит о том, что по суше через Чукотку проходит 180-й меридиан – линия смены полушарий; именно здесь начинается новый день на планете. Здесь же находится и точка пересечения с Северным полярным кругом. Тема стала для меня очень важной и связана с моими собственными открытиями. Я понимала, что эта точка – прямо напротив нулевого меридиана Гринвича, и если провести воображаемую линию сквозь земной шар, то она попадает именно сюда, на Чукотку.
Когда смотришь на вашу фотографию монумента «Символ Солнца», кажется, что этот арт-объект – неотъемлемая часть ландшафта, так органично он вписан в окружающее пространство. Как долго он создавался?
Ида Таубе: Символический знак Солнца был установлен на линии смены дат и границе полушарий благодаря Чукотской торговой компании и ее руководителю, истинному романтику Игорю Иванову. А вот идея создания монумента в виде астрологического знака Солнца, как и размер: 3 м 48 см, что в 400 млн раз меньше реального светила, принадлежит мне. Разработкой проекта занимались художники Тимур Юрченко и Ксения Нестеренко. Но путь от идеи до реализации оказался очень долгим. Возвести бетонный монумент весом в восемь тонн в сотнях километров от ближайшего поселка Эгвекинот было непросто. На монументе надпись на английском и русском языках: «Знак Солнца в бесконечном движении, символизирующий конец старого и начало нового дня», и знак бесконечности – перевернутая восьмёрка.
Отсюда, через круг в центре, как на ладошке открывается точка пересечения 180-го меридиана и Северного полярного круга на Сопке Безымянная. На одной из моих фотографий запечатлен великий виолончелист Борис Андрианов, исполнявший Баха во время перфоманса «Точка отсчета». Именно эту фотографию Майкл Бенсон, директор Prix Pictet – одного из самых престижных конкурсов в области фотоискусства в мире, включил в юбилейный альбом 2022 года, что мне очень памятно и дорого.
На ваш взгляд, любой профессиональный фотограф может работать на Севере или это требует каких-то отдельных качеств, в том числе личностных?
Ида Таубе: Профессионал может работать везде. Но я убеждена, что Север не приемлет верхоглядности. Серьезная работа в этих местах требует сотворчества с тем, что вы там видите. Север очень требователен, нужна огромная терпимость, толерантность в широком смысле слова. Там все происходит не благодаря, а вопреки.
Женщине-фотографу сложнее или в чем-то проще работать в экстремальных условиях? Я имею в виду особый «женский взгляд» и как результат – искусство, которое это отражает.
Ида Таубе: Я не делю фотографов на мужчин и женщин, как и художников, поэтов и так далее. Гендерный признак здесь не работает. Что касается Арктики, то все зависит от душевного потенциала, опыта и понимания среды. Именно любовь и увлеченность невольно проникает в то, что ты делаешь, особенно в фотографии. В работах, которые задерживают взгляд, всегда есть чувство. И самое главное – это доверие коренных жителей. Доверие людей, которое я, наверное, заслужила за эти годы, помогает мне в работе. Многие, в том числе туристические группы, приезжая или приплывая в эти маленькие поселки, где живут 100-200 человек, ведут себя как десант.
Бывает, конечно, когда помощь коллег-мужчин просто необходима. У меня был проект под названием «Чукотка. Время надежды» под руководством Николая Канавина и Александра Львова, который непосредственно со мной выезжал «в поле». Мы сопровождали гонки на собачьих упряжках – эта традиция, как и многие другие обычаи Чукотки, достойна войти в список нематериального наследия ЮНЕСКО. Арктика есть Арктика, и некоторые съемки были бы для меня намного сложнее, а то и вовсе невозможны. Запомнился случай, когда пурга с ветром до двадцати метров в секунду сбивала меня с ног, как только я выходила из вездехода. Не говоря о том, чтобы установить аппаратуру.
Кроме Чукотки у вас есть и серия, посвященная Аляске. В чем разница? Чем запомнился этот проект?
Ида Таубе: Аляска была для меня открытием во всех смыслах. Раньше мне казалось, что Чукотка и Аляска должны быть очень похожи, но, побывав там, я убедилась, что только северный склон горы Мак-Кинли, в том числе остров Коцебу, является природным продолжением Чукотки. Эти районы стараются поддерживать традиционный уклад, ремесла и культуру, хотя фольклор и исконные занятия – китобойный промысел, косторезное мастерство, больше сохранились на Чукотке. Большая же часть Аляски похожа скорее на Алтай, только с прекрасными автомобильными трассами, построенными благодаря найденной там нефти. Было интересно проследить и культурные отличия – большое влияние на североамериканские коренные народы оказали индейцы, чего нет на Чукотке. На Аляске сохранилось трепетное отношение к русской культуре. В Ситке в местном университете мне запомнились бережно хранимые русские книги XVII-XVIII веков, и память о Русской Аляске.
Как вы микшируете документальные и художественные снимки? Насколько для вас важен повествовательный момент в фотографии, над которой вы работаете? Вы отталкиваетесь от образа?
Ида Таубе: Все зависит от задач. Так, например, в проекте с Музеем архитектуры, который мы с Михаилом Круновым сейчас готовим, важна четкая документальность и точный стилистический отбор из всего корпуса работ на эту тему. А это около двух тысяч фотографий.
Михаил Крунов об архитектурной серии: «Мне как художнику, много работающему с геометрической абстракцией, особенно созвучны фотоработы Иды в жанре минимализма. Именно эти работы будут в основе выставки в Музее архитектуры. Стилистика этих работ была продиктована самим ландшафтом и архитектурой».
Какие приемы композиции, оптики вы бы назвали своими фирменными, отличительными?
Ида Таубе: При всей важности технических приемов для меня главное– свобода от стереотипов. Я предпочитаю естественный свет, почти не использую инструменты фотошопа. В тоже время все время усваиваешь что-то новое. В ходе нашей совместной экспедиции я очень многому научилась у замечательного фотографа Олега Зотова. Он – настоящий мастер рекламной фотографии и ас в части постановки света. Благодаря разным подходам одни и те же герои и места сняты в разном свете и антураже – и тем полнее раскрыты. Наш общий проект “Чукотка. Эпическая сага” стал такой синергией и, по словам Олега, научил его иначе видеть природу, хотя он всегда был убежден, что пейзаж – не его жанр. Кстати, в 2021 году наш проект под кураторством Николая Канавина открыл большую фотопремьеру в Новой Третьяковской галерее.
Насколько плотно вы работаете с куратором в музейных проектах и галереях? Какую из недавних музейных выставок вы считаете наиболее удачной и отражающей ваше видение?
Ида Таубе: Куратором моих первых фотовыставок неизменно был Михаил Крунов, оказавший влияние и на мое творчество, и на мое видение в искусстве.
Михаил Крунов, член МСХа с 1982 года. Выработал свой неповторимый живописный стиль на стыке фигуратива и абстракции. Развивает серии геометрических абстракций, одновременно – фигуративных холстов с символическими образами. Участник многочисленных выставок в России и Европе (Великобритания, Швейцария). Работы хранятся в Государственном Русском Музее (Санкт-Петербург), Музее Марка Шагала (Витебск), Государственном театральном музее им. Бахрушина.
С музейными выставками кураторство, как правило, носит групповой характер, и важным фактором здесь служит взаимопонимание и доверие. Так, в Музее Востока над проектом «Чукотка. Точка отсчета» работала целая творческая группа. Важным для меня стало сотрудничество с Сарой Виниц и ее фондом, Михаилом Бронштейном от музея и Милой Бредихиной – независимым приглашенным куратором. Кураторы признаются, что со мной подчас сложно. Для меня каждая отобранная работа имеет не только художественные параметры, но и заряжена личной историей.
Фотография – специфический медиум. Для нее важен контекст, и это влияет на кураторскую практику. Именно контекст формирует смысл репрезентации. В фотографии, в отличие от живописи, в зависимости от контекста качество меняется, и те работы, которые были неактуальны, через несколько лет приобретают новую ценность. Михаил Крунов
Тот же эффект возникает, если фотовыставка переезжает в другую страну или даже другой город. И решающую роль, конечно, каждый раз играет пространство. Так, фотографии Чукотки во Франции, в городе Ницца, в ампирных интерьерах легендарного отеля Negresco, где рядом с портретом чукотского мальчика висели портреты генералов наполеоновской армии, давали совершенно иное звучание. Здесь как раз многое зависит от решения куратора. Среди важных для меня выставок не могу не вспомнить первую зарубежную выставку «Тайны Чукотки» в галерее аукционного дома MacDougall в Лондоне в 2012 году и недавние выставки в Nadya Brykina Gallery– теперь музее нонконформизма в Москве.
Нонконформизм получил музейный статус. Читать далее.
Над чем вы работаете сейчас и какие выставки ожидают зрителя в этом году?
Ида Таубе: Выставка «Чукотка. Точка отсчета», которая впервые прошла в Музее Востока в 2022 году, продолжит свое путешествие по России – она уже побывала и в Абхазии, и в Адыгее. Ее увидят в музее истории Выксунского металлургического завода – в июле там состоится Российский фестиваль современной культуры «Выкса-Фестиваль», а осенью – в Нижнем Новгороде, в Волго-Вятском филиале ГМИИ имени А. С. Пушкина (в Арсенале). Мне бы хотелось завершить для себя тему, связанную с севером, и родился новый проект, пока в рабочем варианте, «От Чукотки до Калининграда». Мы намеренно выбрали такую формулировку, чтобы сломать стереотип: чаще говорят «от Камчатки до Калининграда», хотя на самом деле все начинается с Чукотки. Тема долгоиграющая, и сначала я планировала ограничить ее двумя крайними точками на карте. Но затем подумала, что важно включить в такой проект и другие «места силы» внутри России – я уже слетала на Байкал и на Енисей, побывала в Томске, Владивостоке и на Камчатке. Последний год я занималась именно этим проектом, и он еще продолжится.
