9 апреля новую выставку Дмитрия Сироткина ULTIMUM ASTRUM (лат. – самая далекая звезда) представит петербургская Evdokimov Gallery. Экспозиция, открывающаяся в Санкт- Петербурге в пространстве «Севкабель Порт» ко Дню космонавтики, представляет собой тотальную инсталляцию: фотографии, ассамбляжи и видео работы художника объединены темой космоса – внутреннего и внешнего.
Дмитрий Сироткин – российский фотограф, художник и книжный дизайнер. Живет и работает в Санкт-Петербурге. С 2013 года художник-фотограф Государственного Эрмитажа.Член Союза художников России (с 2000 года). Является постоянным участником международных книжных и художественных ярмарок. Произведения находятся в коллекции Московского Дома Фотографии, Музее Клингшпора (Германия), Баварской государственной библиотеки (Мюнхен), Эрмитаже (Санкт-Петербург) и различных частных собраниях.
Nikolay Evdokimov Gallery – молодая галерея из Санкт-Петербурга, основанная в 2020 году Николаем Евдокимовым, бывшим со-куратором и техническим директором галереи Anna Nova. На его счету – более 100 выставок и ярмарок, в том числе множество международных. В настоящее время в галерее, работающей в формате салона и pop-up выставок, представлены около 30 художников от супер звезд до самых молодых: Александра Гарт, Олег Котельников, Инал Савченков, Ирена Куксенайте, Кирилл Макаров, Никита Панин, Кирилл Акулиничев, Руслан Ермолаев, Игорь Скалецкий, Анфисэ Чумарова, Илья Бугаев, Даниил Казанцев и многие другие. По предварительной договоренности в галерее проходят экскурсии и встречи с коллекционерами.
Елена Рубинова: Как вы сами себя определяете диапазон вашей художественной практики? Какие это были жанры и в какие периоды?
Дмитрий Сироткин: В начале 90-х годов, я занимался живописью и коллажами, но круг моих друзей составляли в основном фотографы. Именно они дали мне камеру, зарядили в нее пленку, и я вышел на свою первую съемку. Было это в 1996 году. Начинал я, как и многие, со стрит фотографии, но довольно быстро понял, что мне было тесно для реализации своих тогдашних поисков, и я пришел к концептуальному искусству, но через фотографию. Был долгий период, связанный с архитектурой и городским контекстом. Например, когда какое-то время я жил на Васильевском острове, и мой путь частенько пролегал через Смоленское кладбище, родилась серия на тему кладбищенских цветов. Не уверен, можно назвать это стрит фотографией, скорее – городской пейзаж. А потом я ушел в студийную съемку, и одним из первых стал проект, в котором я снимал стилизованный старинный натюрморт с элементами декораций. Переключения внутри фотографии происходили много раз – на каком-то этапе стал заниматься фотоальбомами – такой сторителлинг в виде книг со своими текстами. Занимался долгое время только этим. А вскоре меня пригласили в Эрмитаж. Оказалось, что это начало нового важного этапа.
Если говорить о локальном петербургском контексте, то насколько это для вас важно и как это отражается в творчестве? Что сообщает Петербург из того, чего нет в других городах, возможно, не менее прекрасных?
Конечно, влияет. Не может не влиять, особенно такой город как Петербург. Архитектура, безусловно, сообщает тебе многое – я это чувствую во всех европейских городах, где бывал и снимал. В Петербурге история транслируется совершенно по-разному и бесконечно далека от официальной, она погружена в оригинальную, мало с чем сравнимую атмосферу. Я вырос на окраине, на Гражданском проспекте. Это был советский модернизм – новостройки, определенная архитектура и определенная эстетика, и когда я уже в осознанном возрасте, в 90-х годах начал жить в центре города, только тогда по-настоящему началось мое узнавание Петербурга. Именно тогда я познакомился с кругом художников «Новой академии», и они в какой-то степени повлияли на меня. Тогда же впервые участвовал во 2-ой Фотобиннале с фотографиями городских сюжетов и персонажей Санкт-Петербурга.
Новая академия Тимура Новикова. Читать далее.
Что вам как профессионалу дает в творческом плане многолетняя работа в Эрмитаже в смысле взаимодействия с самыми разными объектами материальной культуры разных эпох? Как это меняет оптику и видение?
Большую часть времени в течение последних семи лет я провожу в музее и, конечно, плотное соприкосновение с классическим искусством свое воздействие оказывает. В первые три года работы в Эрмитаже я очень увлекся предметной фотографией. Например, одним из первых проектов была съемка буддийской бронзовой скульптуры – это больше 400 предметов. Я шутил, что фактически на коленях вымаливал прощение перед каждым изваянием. Потом я сделал свой фотопроект с портретами римской скульптуры. Но на каком-то этапе, когда ты все больше и больше снимаешь музейные и коллекционные вещи, наступает перенасыщение и тебе хочется оттуда вынырнуть, чтобы заняться чем-то еще и искать свои какие-то пути и решать свои творческие задачи. Именно так, кстати, родилась и идея нынешнего проекта.
Расскажите, как это произошло. Долго зрела или родилась спонтанно?
Скорее спонтанно. Несколько лет назад здание Биржи, которое находится на Стрелке Васильевского острова, передали Эрмитажу. Я должен был провести там репортажную съемку, когда Михаил Пиотровский ходил по объекту со строителями и смотрел, что сделано за какой то промежуток времени. Здание Биржи стояло уже пустым и заброшенным, и, сделав съемку, я пошел погулять по этому зданию – пустынные комнаты с розетками, и хотя там не было следов зажженных спичек, но я вспомнил свою юность и что-то сработало. Стало таким импульсом. Потом я еще не раз туда возвращался. А потом проект расширился …
Крест. 2020 
Звезда в Парадняке. 2020
Если коротко, как вы сами сформулируете, о чем этот проект и какому зрителю он адресован?
Для меня это проект о личном космосе. Когда я его задумал, то адресовал его прежде всего своим сверстникам. Интересно, что в процессе подготовки выставки, я выяснил, что тема «спичек» уже была заявлена у художников моего поколения. Как минимум, есть уже два высказывания на эту тему, что не удивительно – наша память наполнена моментами прошлого, которое мы все переживали. Поэтому так или иначе на арт сцене появляются похожие высказывания – вся визуальная культура построена на цитировании. Вообще, можно считать, что мы были пионерами стрит-арта своего поколения – стрит-арта советского образца 1980-х годов. У нас были свои кумиры, свои маркеры – баллонов с краской еще не придумали, во всяком случае в СССР. Появились первые прибалтийские скейтборды, мы шлялись по заброшенным стройкам и зданиям. Розетки, которые сейчас переместились на мои фотографии, я увидел и запомнил как раз тогда… Сегодняшнему поколению – а моему сыну сейчас 14 лет, многое не понятно, ведь в их жизни много всего виртуального и гораздо меньше осязаемости мира. Мне хотелось, чтобы он и его сверстники увидели, что это тоже творчество.
Тема детского творчества и становления личности – важная часть проекта. На выставке есть портреты детей, которые занимаются в кружке ракетного моделирования в Аничковом дворце. Я познакомился с Сергеем Павловичем Гарезиным – преподавателем, который ведет этот кружок. Сам он прекрасный график, но большую часть времени уделяет преподаванию. Так вот, это – важнейший посыл для детей к творчеству. А сейчас есть все основания полагать, что когда уйдет такое поколение подвижников, то нести это детям будет некому.
Ярослав Сидоров. 2020 
Егор Войценховский. 2020
Фотография как жанр очень изменилась в последние десятилетия, точнее ее изменили технологические достижения. Что это означало для вас?
Если говорить о современных технологиях в музее, то там без цифрой фотографии многое было бы невозможно. Мои предшественники снимали на слайды, была огромная фотолаборатория, где я тоже когда-то проявлял свои пленки. Сейчас такое немыслимо – поток информации огромен. Если сравнить музей десятилетней давности и музей сегодня – я имею в виду до пандемии – то количество выставок и событий возросло неимоверно. Такую плотность позволяет документировать только цифровой формат.
Как эти изменения отразились в творчестве?
Должен признаться, что момент перехода с аналоговой фотографии к цифровой был для меня непростым. Я здесь могу говорить только отталкиваясь от своего личного опыта. Но неожиданно именно этот болезненный и даже по-своему драматичный переход привел меня к проекту «Winterreise. Сентиментальная Сюита», который был очень плодотворным. Название и текст написал мой друг и наставник искусствовед и писатель Аркадий Ипполитов, и этот альбом стал совместным творчеством. Проект, вообще, случился именно из-за того, что я переходил с пленки на цифру. Начав работать с цифровой камерой, я сначала был очень расстроен картинкой, которая получалась: там оказалось очень много визуально лишней информации. Коллеги предлагали мне купить старую оптику и насадить ее на новую камеру, чтобы исключить ненужное … Но я сторонник чистой фотографии – если ты намазываешь объектив кремом, чтобы получить какой-то эффект, то это не мой путь. Была зима, с этого все и началось … Пошел снег, потом еще…. И тут я понял, что получил картинку, которая была мне нужна. Снег, дождь и туман. Получился зимний путь длинною в пять лет.
Когда вы поняли, что вам нужен другой изобразительный язык, выходящий за рамки фотографии? Многие фотографы расширяют свой диапазон именно в сторону видео-арта….
Я, наверное, не исключение. Теперь есть и элементы видео арта. Появляется потребность нарратива и ты начинаешь искать новые способы. Причем, не всегда знаешь, что именно тебя увлечет и станет материалом. Однажды для одного московского коллекционера снимал коллекцию японских мечей XIV-XV веков и в итоге сделал арт-книгу «Хирамицу» про один меч из его коллекции. Мне очень понравилась структура металла. Работая над этой книгой и общаясь с увлеченным коллекционером, я очень проникся японской культурой, узнал множество легенд, связанных со средневековой самурайской мифологией и эстетикой, кузнецами и испытаниями этих мечей. Но больше всего меня увлекла структура металла, его зернистость, его рисунок. В книге я сопоставил все это с природой, с пейзажем, с кожей человека, со льдом. Вообще, мне часто не хватает чего-то, что можно добавить руками.
В чем на ваш взгляд по-прежнему заключается искусство в фотографии?
Главное – атмосфера и предмет в нее погруженный. Эти два компонента определяют целостность фотографического произведения. Еще взаимосвязь природного явления, будь то туман, снег, дождь, солнце и предмета, сцены, человека архитектуры.
Ирина Меглинская: «Если влюблен в фотографию — это как инфекция»
Музейная фотография имеет определенные каноны, может на первый взгляд показаться достаточно ремесленной, но это совсем не так. Сказал бы больше, именно творчество связывает личность человека с конечным авторским изображением, именно акт творчества делает каждую фотографию уникальной, поэтому, даже когда мы снимаем один сюжет, например вазу или скульптуру, результат у всех различный, хотя и в рамках музейной фотографии. Ведь творчество – это не столько путь создания фотографии, сколько путь развития человека.
Фотографии предоставлены автором и Evdokimov Gallery
