Пьер Броше — коллекционер, меценат и организатор выставок современного искусства. В Мультимедиа арт музее открылась выставка «Пазл Пьера Броше», в преддверии которой Катя Карцева побеседовала с Пьером о том, когда началась его любовь к искусству, как удалось собрать одну из лучших коллекций современного российского искусства.
Пьер, что вы чувствуете, когда видите свою коллекцию в пространстве музея на всеобщем обозрении, когда она становится публичной?
Пьер Броше: есть коллекционеры, которые собирают искусство только для того, чтобы хранить это у себя дома. А у меня другие цели. Во-первых, у нас очень много всего и все физически не может поместиться в квартире или в офисе. Поэтому такие выставки дают возможность мне самому увидеть те вещи, которые уже несколько лет стояли на складе.
Во-вторых, конечно мне приятно делиться с людьми своей страстью к коллекционированию.
В-третьих, мне всегда было интересно поддерживать молодых художников. И мне приятно продемонстрировать, что многие из тех, чьи работы я собирал еще не очень известными стали теперь «звездами».
Действительно практически все художники на этой выставке очень известные — Виноградов и Дубосарский, Тимур Новиков, Влад Монро и другие, которые являются нашими лучшими художниками. Вы знали их еще до того, как они стали знаменитыми?
Пьер Броше: по-разному. С Тимуром Новиковым я познакомился, когда он уже был достаточно известным. Мы вместе издавали книжку, когда у него была выставка в 1992 году в Стеделейк Музее в Амстердаме. И я у него тогда приобрел несколько работ. А вот в случае с Монро, я его первый коллекционер. И на этой выставке есть еще художники, которые сейчас уже очень известные, но я был первым, кто стал покупать их работы. Например, Синие Носы, Влад Монро, Гор Чахал, Каллима, Шеховцов, Чтак и другие. А из молодых это Макаров, Горшков.
Насколько для вас важно, чтобы вам нравился художник, как человек? Бывает такое, что покупаете у кого-то просто из хорошего отношения к нему, как человеку, чтобы помочь материально?
Пьер Броше: Вы знаете, у меня есть друзья художники, у которых я ничего не купил. Бывает такое. Но если я увижу интересного человека и у него есть интересные работы я постараюсь что-то приобрести. Хотя иногда бывает такое, что я могу упустить тот момент, когда художник продает работы в моем диапазоне цен, потому что у меня на тот момент нет денег. А потом, когда он уже начинает продаваться дороже, я или не хочу или не могу себе его позволить. Вообще, я считаю, что если художник очень быстро растет в цене, то я ему уже не нужен. Мне интересно поддерживать тех художников, которые в этом нуждаются. Когда я собирал Монро, я чувствовал, что это ему действительно важно. И Синие носы тоже. И Чтак. На меня бывают нападки со стороны некоторых людей, что я скупил все за бесценок и теперь обладаю прекрасной коллекцией. Но на самом деле, я купил в то время за те деньги, которые и мне и художнику показались адекватными. Я был готов столько заплатить, а художник был готов за столько отдать. Дело не в этом даже. Например, Валерий Чтак говорил мне, что я был первый, кто пришел к нему, спросил сколько это стоит и достал деньги. Никто никогда до меня этого не делал. И он мне сказал, что почувствовал, что стал крутым художником, потому что увидел, что я его уважаю. И здесь вопрос не в том, сколько конкретно денег, а в том, что этот жест он расценил, как хорошее отношение к нему.
Я убежден, что искусство начинает существовать тогда, когда появляется этот обмен, когда художник находит своего покупателя, получает деньги за свою работу.
Начинающим коллекционерам часто говорят, что подходить к коллекционированию стоит обдуманно, чтобы вся коллекция в общем имела «свое лицо». А по какому принципу вы собираете искусство?
Пьер Броше: Все зависит от того, когда вы начинаете и сколько у вас есть на это средств. Например, если вы хотите начать собирать искусство 60х — 70х годов, то этот временной отрезок уже свершившийся и понятно что есть, кто есть и так далее. Или допустим вы решаете, условно говоря: «Буду собирать работы художников только черные и коричневые и больше ничего, никаких красных работ я не приобрету». Почему бы и нет, но такого рода стратегии хорошо работают только когда вы собираете старое искусство. Если говорить обо мне, то я собираю также иконы и, в основном, иконы 18 века, причем обязательно нехарактерные, чем-то необычные. Но, когда вы собираете современное искусство, у вас нет такого выбора. Или вам надо быть пророком, но я таких коллекционеров не знаю, которые знали бы наперед, какие тенденции и художники появятся завтра и таким образом можно было бы уже сегодня придумать, что «сыграть» завтра. Или опять же вы можете решить, собирать допустим только скульптуры и объекты. Почему нет, сколько коллекционеров столько и подходов. Что касается меня, то особых подходов у меня нет за исключением того, что я покупаю то, что мне кажется интересным. Иногда это даже не вопрос того, что лично мне нравится, так как «нравится» — это достаточно субъективное понятие. Я покупаю, когда считаю, что в этот момент, в этом контексте, в этой исторической, экономической стадии жизни общества, работа передает дух своего времени.
Мне сложно охарактеризовать однозначно каким было искусство в начале 1990-х. Были петербургские художники, были московские и все они по отдельности были разные. Но на мой взгляд, художники 1990-х были более веселые, более открытые, более готовые к общению с иностранцами. Я приехал сюда со своим интеллектуальным багажом, знаниями в области философии, экономики и я видел, что это было им интересно и ими востребовано. Но сейчас другое время, мои знания уже не столь отличаются от того, что есть здесь. А может быть это ощущение, что тогда было как-то дружнее, связано с тем, что я был моложе. И художники Виноградов и Дубосарский, Костя Звездочетов, Чемпионы мира и другие тоже были на 25 лет моложе, чем сейчас. Поэтому это была другая история. Сейчас я тоже общаюсь и дружу с молодыми художниками, но не чувствую того единения, вдохновения, которое было тогда. Хотя надеюсь, что дам им толчок, чтобы идти дальше. Но конечно есть художники, с которыми вообще не получается общения, в конце концов нельзя же со всеми дружить.
Задумывались ли вы о том, что станет с вашей коллекцией в далеком-далеком будущем, может быть вы мечтаете создать музей?
Пьер Броше: Опять же, все упирается в вопрос денег. У меня никогда не было лишних денег, но тем не менее я всегда приобретал искусство. За 25 лет в России я только три раза менял машину и всегда это были какие-то недорогие автомобили.
Таким образом, я мог выделить какие-то деньги, чтобы приобретать искусство. У меня формы потребления совершенно иные.
Я не хожу каждые субботу, воскресенье в торговые центры, и моя жена не ходит. У нас другие приоритеты. Мы много времени тратим на то, чтобы общаться с художниками, посещать выставки. Насчет того, что будет дальше я точно знаю, что свою коллекцию я не утащу с собой на тот свет, а она останется где-то на земле. Но что именно с ней будет, это уже не мои вопросы. Может быть мои дети ее распродадут, я не знаю. Чтобы создать музей, у меня просто нет денег. Именно поэтому я считаю очень важно делать выставки, вроде той которая сейчас идет в МАММ. Это помогает понять, что из себя представляет эта коллекция, этот организм, который я создаю. Необходимо каждые 5-7 лет делать такие выставки, чтобы видеть как этот организм растет, развивается, потому что это демонстрирует ситуацию сегодня. Какие художники существуют, как они фиксируют современную Россию. Поэтому я собираю не только «гламурные», Поп работы, но и очень жесткие вещи. Коллекция разнообразна. Для меня приоритетно видеть, что те художники, которых я собираю, которых я поддержал, стали супер звездами.
Интервью: Катя Карцева
© 2015 artandyou.ru и авторы
