Особую роль автопортрет начал играть с эпохи Возрождения, как следствие растущего самосознания личности художника. С тех самых пор он мог принимать различные формы, но прочно и навсегда укоренился в искусстве. Автопортрет не только своего рода документ, сохраняющий внутренний и внешний облик художника, это, скорее, экспериментальное изучение собственной личности. Неслучайно, существует огромное количество автопортретов, изучающих «я» художника через различные роли – Христа, клоуна, жертвы и т.д., а порой и вовсе граничащих с радикальным отчуждением собственного «я». Внимание данной статьи будет обращено как раз на такие автопортреты – исследования, автопортреты – эксперименты, нежели зеркальные изображения художниками самих себя.
Дюрер. Автопортрет в образе Христа (около 1500). Старая Пинакотека Мюнхен.
Иератическая фронтальность и композиционная близость образам Христа граничит с богохульством, поражая современного зрителя. В самом же деле, ренессансная переоценка ценностей, согласно которой художник становится не ремесленником, но яркой творческой индивидуальностью прямым образом отразилась в данном автопортрете. Дюрер, в творчестве которого автопортрет занимал не последнее место, всегда был склонен к самолюбованию, в этом же портрете он прямым текстом сравнивает себя творца, с Богом творцом.
Микеланджело. Фрагмент фрески «Страшный суд». (1537-1541) Сикстинская Капелла. Автопортрет на коже Св. Бартоломью.
В центре фрески Микеланджело «Страшный суд» наш взгляд падает на сцену, символизирующую атрибуты апостола и мученика Св. Бартоломью. В своей правой руке он держит нож, при помощи которого согласно легенде с него была заживо снята кожа, в левой — он держит саму кожу, включающую искривленное муками лицо. Современники отмечали поразительное сходство застывшей в муке гримасы с упрямым и меланхоличным лицом художника. Более того, их всегда поражал тот факт, что лицо на спущенной коже не несет сходства с лицом святого, сидящего на облаке. Более того, сам апостол демонстрирует безошибочное сходство с известным современником Микеланджело Пьетро Аретино. Те из современников художника, которые заметили это сходство, наверняка также слышали о личностной вражде между угрюмым титаном искусства и интригующим литератором. Сплетня и легенда сошлись воедино.
Караваджо. Давид с головой Голиафа. (1605-1606)
В отличие от Джорджоне, который иллюстрируя этот же сюжет поединка Давида и Голиафа, изобразил себя в роли Давида, Караваджо пишет автопортрет в роли отрубленной головы, поверженного Голиафа. В этом смысле, автопортрет Караваджо подобно изображению Микеланджело на спущенной заживо коже, решительно выражает самоосуждение и порицание. Задний фон, что весьма характерно для Караваджо, черный. Все фигуры словно выбрасываются на зрителя из тьмы. Для эффекта наибольшего отвращения, Караваджо разместил схваченную за волосы, истекающую кровью отрубленную голову на переднем плане максимально близко к зрителю, так словно она сейчас вывалится из картины прямо на нас. В лице поверженного Голиафа, весьма узнаваем сам Караваджо, по-крайней мере в своем нормальном виде, предстающий нам с других автопортретов. Здесь же, художник обезображивает свои собственные черты, искажая свое лицо в гримасе ненависти и страдания, увековеченной смертью. Глаза закатились, лицо искривилось в результате фатального ранения, рот, застыв в крике агонии, по-прежнему открыт, зубы выбиты, отовсюду хлещет кровь. Зачем Караваджо с таким осуждением и негативом изображает себя омерзительным и поверженным? Сложно сказать однозначно. Представив на мгновение, что автопортреты изначально инициировались, чтобы донести положительное сообщение, каким мог быть положительный посыл этого эксцентричного изображения? Возможно, что в последние годы своей жизни хулиган Караваджо, дискредитированный скандалами и преступлениями, связанными с его именем, пытался вернуть себе добрую репутацию. Возможно, это было публичное извинение за свои поступки. Его собственная безнравственность, изобретательное бесстыдство, жестокий нрав (напомним в 1606 году его преследовали за убийство), но в тоже время художественный гений – все это в конечном итоге могло послужить мотивом для комплексного самооправдания. Его живописное решение также может определяться еще и тем, что согласно христианской морали только тот, кто питает отвращение к самому себе и сокрушается в покаянии заслуживает должного возвышения. И только те, кто осознали безобразность, могут понять настоящую красоту.
Джеймс Энсор. Автопортрет с масками. 1899. Королевский музей изящных искусств, Брюссель, Бельгия
Энсор предстает в окружении масок, при этом его лицо (умышленно или нет) остается открытым взгляду. Фигуры в масках теснятся вокруг него, их бескровные лица и накрашенные губы воплощают наваждение мастера, боящегося быть растоптанным людской массой, поглощенным ее безднами. Цветовая палитра картины как будто «насыщена» непредсказуемой опасностью: плоть, розовая человеческая плоть на ней выглядит, как рана. С помощью тонкого карандаша и красок ярких прозрачных цветов с вкраплениями сочных, даже ядовитых оттенков, Энсор привносит в композицию ощущение скрытой угрозы. Комический аспект здесь уступает место трагизму смертельной игры с заранее определенным концом: в центре толпы, готовой на все, оскалившейся гримасами, человеку ничего не остается, как только спасаться бегством. И все же на полотне Энсора герой словно находится под защитой своей «нормальности», которая позволяет ему стоять отдельно от ревущих, хохочущих масс. Это гротескное изображение буржуазного мира, его глубины спрятаны под масками, однако именно через них они находят визуальное воплощение.
Эгон Шиле. Мастурбация. Автопортрет. 1911. Графическое собрание Альбертина Вена.
Эгон Шиле один из основоположников жанра обнаженного автопортрета, он написал их более сотни. Шиле, как представитель экспрессионизма рассматривает живопись непосредственно как часть себя и своего мира. Если, у предшествующих ему импрессионистов мир и личность художника находились в гармонии, то в экспрессионизме окружающий мир воспринимается художником, как часть его подсознания, вогнутое зеркало, в отражении которого сосредоточен весь мир и собственное «я». Сам художник говорил: «Когда я вижу себя целиком, я должен видеть себя и знать, чего я хочу, знать не только, что происходит внутри меня, но и насколько я способен выглядеть, какие средства находятся в моем распоряжении, из каких загадочных субстанций я создан и что из той большей части я воспринимаю и воспринял до сих пор». Вполне может быть, что в рамках данного автопортрета Шиле занимался изгнанием сексуальных демонов и проживал в своей воображении «импульсы, которые не всегда могли удовлетвориться в реальности». Другими словами, изображение своих страстей и желаний означает борьбу с ними. (ссылка на обнаженный портрет в творчестве Эгона Шиле)
Фрида Кало. Мое рождение. 1932.
Фрида Кало, несколько лет своей жизни прикованная к кровати была вынуждена писать лишь себя, впрочем, и в последующие годы изучение своей собственной личности было основной темой ее работ. В данной картине художница запечатлевает видение своего собственного рождения. Более того, возможным мотивом к данной теме могло стать незадолго до этого полученное известие, что сама она детей иметь не может. Лицо матери Фриды закрыто покрывалом не случайно, во время работы над картиной она умерла. Для Фриды, занятия живописью всегда были своеобразной терапией, при помощи которой она сублимировала многочисленные физические и моральные страдания, выпавшие на ее долю. Перенося их на холст, она словно освобождалась от боли. Тем не менее, тот факт, что творчество Кало – это нечто большее, чем просто субъективное осмысление собственного опыта, не подлежит сомнению.
Фрэнсис Бэкон. Автопортрет 1973.
Бэкон, будучи героем чрезвычайно актуальным своему времени, своим творчеством выражал абсолютную экзистенцию, постоянно находясь в поиске самого себя и смысла своего существования как представителя человеческого рода. В своих многочисленных интервью, он с сарказмом и презрением осуждал бессмысленность мира, чем снискал титул «экзистенционалиста живописи». В своем творчестве он ставил вопрос: а возможно ли визуально уловить и зафиксировать моральный упадок, потерянность, тоску и одиночество современной эпохи? Бэкон полагал, что возможно. Одним из примером этих поисков является его автопортрет 1973 года. Художник на нем сидит в пустой комнате. В глаза бросается неестественность его позы. Он скрутил свое тело так, словно его что-то или кто-то мучает, и даже стул выглядит издевающееся неудобным. Лицо также искривлено, краски растекаются, размазывая череп в какую-то густую массу, при этом волосы, глаза и рот выглядят абсолютно дикими. Детали бросаются нам в глаза, проявляясь в наручных часах, ботинках, четкости остального изображения. Выключатель на стене с вертикальной линией провода играет в картине не менее важную роль, чем фигура на центральном фоне или театральная обстановка вокруг, напоминающая помещение для реквизита или кулисы.
