Как считает Стив Хофенберг, директор Центра Исследования потребительской фотографии в Ньютоне, штат Массачусетс, люди сегодня гораздо более снимают на цифровые, нежели пленочные камеры, и печатают гораздо меньшее количество снимков. Приводимые статистикой 3 млрд. картинок, которые ежемесячно загружаются на Facebook, говорит Хофенберг указывают на то, что наше историческое отношение к фотографии меняется. Только 15% фотографий, снятых на цифровую камеру печатаются – те же фотографии (отдыха, детей, праздников) которые обычно печатались и раньше. Но, сегодня многие снимки делаются на мобильные или смартфоны, и они, в основном, запечатлевают то, что никому и в голову не придет распечатывать – каждодневные события, неформальные взаимодействия, интересные, забавные или любопытные вещи – но они в основном используются в информационных целях и для публикации в социальных сетях. Является ли материальность фотографий по-прежнему значимой для нас? Чтобы исследовать этот вопрос, я пригласил на круглый стол четырех людей, которые в той или иной форме занимаются фотографией.
Хайди Гейсмар – визуальный антрополог и редактор блога материальный мир (www.materialworldblog.com).
Фотограф Сьюзан Мейеселаз осуществившая 8-летнюю экспедицию (вышедшую из Menil collection Хюстон в 1997) и публикацию о Курдистане, которые привели к возникновению сайта akaKURDISTAN.COM и созданию коллективного архива об этом событии.
Кэрол Скуайерс – куратор Нью-Йоркского Международного центра фотографии, организует выставки, которые часто изучают культурное влияние фотографических изображений в различных материальных формах.
Оливер Васоу – художник, использующий цифровую фотографию для создания гипперреалистичных пейзажей.
Марвин Хэйферман: Когда мы говорим о фотографиях сегодня, подразумеваем ли мы их как изображения или как объекты?
Кэрол Скуайерс: Они одновременно могут быть и изображением и материальным объектом, в зависимости от того, с какой целью они были созданы. То, что все картинки грузятся на Facebook не будучи напечатанными — необязательно утрата. Я не хочу смотреть на них всех, или тратить на них химикаты, загрязняя окружающую среду.
Оливер Васоу: Взятые в общем, картинки в Интернете – показатель опыта, которым делятся, и они могут звучать более выразительно и красноречиво, нежели были бы изолированными, отдельно отпечатанными снимками. У меня два маленьких ребенка и я очарован нашей маленькой цифровой фоторамкой в ванной, прокручивающей около тысячи семейных фотографий. Я подарил одну такую своей матери на день рождения несколько лет назад. Когда я навестил ее на следующий год, она по-прежнему была в коробке и лежала в шкафу. Я все время посылаю ей по электронной почте фотографии, но она, говоря «вот это хорошая», заказывает печать.
Хайди Гейсмар: Я недавно прочитала, что каждый раз, когда вы осуществляете поиск в Google, он эквивалентен кипячению одного чайника воды, в смысле затраченной энергии. Массивная электрическая, программная, аппаратурная инфраструктура создает базу для загрузки фотографий на Facebook. Так, что я настороженна насчет дискуссий, что цифровые технологии сводят на нет материальные «вещи» и наши обязательства перед ними. Очевидно, что происходит трансформация в отношении способов доступа, удобопользования, визуальной грамотности и интерпретации.
Скуайерс: В кураторском и арт мире, в которых я вращаюсь, материальность – это о вещи, которую ты можешь подержать в руках: вид бумаги, на которой фотография напечатана, разновидность пленки, на которую она была снята.
Гейсмар: И все же многие фотографии, с которыми приходится работать каждодневно находятся именно на экране компьютера.
Васоу: Я думаю, что скоро мы столкнемся с развитием цифровых или электронных чернил. Бумага сама по себе может стать электронной, так что изображение будет иметь физическую поверхность и внешний вид, но который можно будет изменять постоянно электронным способом. Фотография не будет единичной, а подразумевающей возможность тысячей изображений.
Скуайерс: Сложно загадывать на будущее. Но если бы мы захотели показать тысячу картинок в Нью-Йоркском Международном центре фотографии прямо сейчас, мы бы показали тысячу цифровых картинок на экране.
Гейсмар: И все же, создаем ли мы по-прежнему иерархии ценности, когда винтажный отпечаток – это вещь с материальностью и значимостью, в то время как остальные цифровые вещи в каком-то смысле не реальны.
Васоу: Я сомневаюсь, что различия, проводимые кем-то, между материальными и цифровыми фотографиями помогают объяснить возрастающий фетешизм старых или альтернативных процессов и определенную ностальгию к принтам, как к товарам. Я делаю работы, которые выглядят здорово на компьютере, но менее привлекательно в распечатанном виде. Я удивился бы, если бы арт мир не тяготел и не оставался верным печати в ностальгической, романтической манере. Я знаю, что мой студенты и слышать не хотят о том, чтобы печать фотографий отошла в прошлое. Они хотят снимать фотографии в высоком разрешении, при помощи мощнейших камер, а затем делать их отпечатки.
Скуайерс: Само понятие «фотографический» всю жизнь рассматривалось с вопросов его вещественности.
Хайферман: Многие из студентов, с которыми мне приходится работать, настолько поглощены деланием снимков, что они забывают подумать критически о форме, которую их работа может принять. Некоторые представляются обязанными делать снимки, судьба которых исключительно быть оформленными определенным образом в раму и стекло. Для остальных изображение, что они видят на экране, может иметь многочисленные воплощения в различных форматах, и не один вариант не будет обязательно более предпочтителен, нежели другой.
Сьюзан Мейселаз: Я совершенно точно пребываю одновременно между этими двумя вариантами – не имея желания как вставать на сторону одного из них, так и бороться с ограничениями каждого. В 2004, когда я работала с детьми из бедного эмигрантского района в пригородах Лисбона, я была поражена распространенности пользования мобильными телефонами с камерами. Но, что меня поразило даже больше, это то, какой сильный интерес у них вызывала мой камера Polaroid, с которой я работала. Видеть, как проявляется изображение, было также гипнотизирующе заманчиво для них, как для меня в свое время работа в темной комнате. И они хотели иметь появляющийся в результате физический объект так сильно! Для меня, акт передачи уникальной фотографии и невозможность вернуть ее обратно стал существенным выбором. Никто не может знать, будет ли это ценным для остальных настолько, насколько является таковым для единичного человека. Не в качестве товара, хотя я уверена, что существует и этот аспект в данном вопросе. Для тех детей изображения с мобильных телефонов не были настолько реальны, как сделанные при помощи Polaroid. Все дело было не в доступности, оно было в необратимости, единственном в своем роде опыте. И они хотели именно это.
Васоу: Наше традиционное отношение к фотографиям, как объектам заключается в идее памяти, но сейчас это меняется. С определенной точки зрения, я стала думать об аналоговых изображениях, как о летописях того, что было когда-то тогда, в то время как цифровое изображение больше о том, что происходит сейчас.
Скуайерс: Цифровые фотографии по-прежнему сохраняют прошлое, но в другой форме.
Вассоу: Сегодня так много людей передают, реконстектуализируют и видоизменяют фотографии.
Гейсмар: Такова была природа фотографии с самого начала.
Вассоу: Но фотография не имеет установленного времени и места сейчас.
Скуайерс: Проработав так долго в издательстве журнала American Photo, я привыкла видеть фотографии в самых различных формах – в качестве фотографических принтов, на пленке, в качестве картинок на экране компьютера.
Мейеселаз: Для меня тоже, фотографии всегда вращались вокруг границ и пространств. Но, когда изображение перемещается из печати на страницу, в публичное пространство или по просторам Интернета, это изображение цепляет зрителя по-разному.
Хэйферман: С цифровыми камерами, мобильными телефонами и смартфонами наполненными удобным для пользователя программным обеспечением, фотографии высвободились из материальности и завершенности. Целью любого снимка может быть не подытожить нечто, но дать начало чему-то новому в ответ.
Вассоу: Я иду по улице, вижу что-то, делаю снимок, отправляю его на мой страницу в Facebook и мгновенно начинаю диалог по этому поводу. Я проделала это пока ехала сюда.
Скуайерс: Что ты сняла?
Вассоу: Объявление в окне о продаже шорт. В данный момент у меня ведется диалог на тему шорт с несколькими людьми в Facebook. Я загружаю на Facebook как минимум одну фотографию в день, посвященную свойственным для определенного места шортам. Эти фотографии потом генерируют множество интересных и забавных рассуждений. Фотография в цифровой век стала гораздо более активной, совместно с тем как фотографии дематерилизовались, мутировали и стали витать вокруг.
Гейсмар: Это и есть одно из главных отличий. Фотография стала посредником коммуникабельности.
Вассоу: Сьюзан, могу я спросить тебя о твое проекте Курдистан и как он работает в сети?
Мейеселаз: Этот проект 1997-98 годов, вырос из туристической выставки принтов и моего желания продолжать добавлять новые фотографии в проект, созданный сообществом. Концепция того, что мы назвали akaKURDISTAN заключалась в том, чтобы создать безопасную зону в киберпространстве, в котором мог производиться обмен фотографиями и информацией, а также выяснить, как получившаяся в результате база данных могла продолжать развиваться без моего участия. Поскольку очень малое количество людей там имело доступ к компьютеру, они привозили отпечатанные фотографии из дома, чтобы затем отсканировать и загрузить их в сеть. Мне нравилось это – те трудности и неудобства, что фотографии как объекты могли выразить. Хрупкое состояние большинства из этих снимков сделали возможным донести обществу их проблематику, но цифровая версия проекта, сделала возможным доступ к ним.
Я также поняла в работе с цифровой фотографией, что я могу совмещать и коллажировать фотографии новыми способами в моей работе. Я начала делать 12-футовые рулоны изображений, нечто о чем я и не могла думать пятью годами ранее. Мне больше не надо было переживать, будет ли изображение напечатано 11 к 14 или 16 к 20. Я могла, если бы захотела, печатать их в сетке. Цифровая печать открыла целый диапазон материальных возможностей.
Гейсмар: В своей книге «После фотографии» Фрэд Ритчин пишет, что несмотря на свой обширный потенциал, цифровая фотосъемка по сути достаточно реакционна, она обращается к старым формам фотографии.
Вассоу: Я стараюсь не поддаваться утопизму новых технологий, но я с нетерпением жду того дня, когда я смогу распространять свои работы в самом обширном пространстве.
Скуайерс: Ты можешь делать это и сейчас, разве нет? Если твой продукт – цифровая фотография, представленная в цифровом виде, тогда – это и есть твое искусство. Твое искусство более не связано с отпечатком.
Вассоу: В идеале это не так. Но существуют силы рынка, силы публики. И есть мое собственное желание.
Скуайерс: В то время, как некоторые из нас решили, что эра аналоговой фотографии прошла, я солидарна с Уильямом Фолкнером: прошлое не мертво, и это даже не прошлое.
Вассоу: Прошлое очень даже живо, говоря цифровым языком. Миллионы старых фотографий оцифровываются каждый день и могут быть проиндексированы, каталогизированы при помощи электронных баз данных, открывая объединенные группы доселе не существовавшие.
Скуайерс: В данный момент я работаю над шоу 9/11, и когда я пользовалась поиском Google, то была неудовлетворенна. Картинки слишком маленькие; нет приличных информативных подписей. Я ввела Гуантанамо и получила жалкую кучку картинок. Люди считают, что цифровый мир – это волшебное место, где значимые вещи должны происходить сами собой.
Вассоу: Посмотри на это с другой стороны: ты нашла большее количество фотографий, чем если бы ты нашла 25 лет назад, и у тебя есть потенциал найти фотографии, сделанные людьми непосредственно в Гуантанамо.
Хейферман: Я просмотрел значительное количество веб сайтов, которые представляют или продвигают фотографию – Humble arts, I Heart Photographs, Tiny Vices и другие – и пока, я думал как хорошо, что они последовательно исследуют и продвигают новые работы, то, как они представлены на экране неизбежно подчеркивало значение предмета изображаемого, над объектом.
Вассоу: Первый раз, когда я увидела картину Сальвадора Дали «Постоянство памяти» я подумала: «Это это? Эта маленькая вещь?». Для большинства людей Мона Лиза – это фотография. И в тоже время, размах стал краеугольным камнем современного фотографического искусства, в точности потому, что оно предлагает нечто, чего вы не можете получить с экрана. Мне нравится Гурский и в альбоме и на экране, но тогда это Гурский в качестве синематического опыта.
Хейферман: Ты можешь поспорить, что это агрессивная материальность, что делает работы вроде таких, или световых коробов Джефа Уоллса, или инсталляций Вольфганга Тимильянса такими выразительными.
Скуайерс: В 2009 я организовала в Центре Фотографии то, что мы называли «Год моды». Поскольку качество репродукций в некоторых топовых фешн журналах редко феноменально, Винс Алетти и я решили поместить фешн снимки прямо как они были отпечатаны в журнале на выставку современного искусства. Затем мы разместили вырванные страницы в рамках шоу «Странная красота» 6 уровнями вверх по стене. Изобретательность и воображение в материале, что мы отобрали, поражали, и для многих посетителей это стало откровением. Это была фотография, она находилась в музее, но она не была дорогостоящей разновидностью арт практики.
Хейферман: Джоерг Колберг, который показывает свои работы на своем веб-сайте (jmcolberg.com/weblog) сказал, что до тех пор пока Интернет это величайшее место для того, чтобы распространять свои работы, оно не может быть таковым чтобы его рассматривать. Может ли это, объяснить бум в публикации фотографических книг и альбомов?
Мейеселаз: Я по-прежнему думаю о фотографии относительно пространства, которое формирует книга, в качестве противоположного тому, что формирует стена.
Хейферман: Интересно наблюдать розничные и аукционные цены на фотоальбомы, в то время как фотография становится все более цифровой, и набирают популярность новые платформы вроде iPads. Теперь небольшие издательства выпускают больше заголовков, но в гораздо более лимитированных объемах и увиличивают цену на них.
Мейеселаз: Я приветствую моменты, связанные с доступностью. Мы можем взглянуть на iPad и сказать, что он зрелищный. Вряд ли что-то может выглядеть более эффектно, чем подсвечиваемые фотографии. Но является ли это тем же самым, как перелистывание страниц книги, которую я до сих пор хочу видеть у себя на полке?
Вассоу: Хайди, как обстоит дело с вопросами, связанными с материальностью фотографий, в менее развитых частях мира?
Гейсмар: Место, где я наиболее столкнулась с таким опытом это Вануату, маленькая страна расположенная на 83 островах в тысяче миль от побережья Австралии. Там есть один крупный город с населением около 30 000 человек, но в многих отдельных деревнях нет даже электричества. Даже в городе, не много человек имеют онлайн доступ дома, необходимо идти в Интернет- кафе. В то время как у большинства людей нет камер, интерес к фотографии есть. Моя собственная работа заключается в том, что я часто привожу фотографии сделанные в Вануату обратно в Вануату. Мы приняли на веру тот факт, что люди хотят иметь фотографии своих прародителей. Для нас если у нас нету семейных фотографий обычно означает, что это из-за потери или вынужденного переселения. Но исторически, люди которые отправлялись в Вануату и делали фотографии затем забирали их для изучения и выставления в музейных коллекциях или где-либо еще. Классический стереотип о культуре австралийских аборигенов заключается в том, что если кто-либо умирает, остальные стирают все воспоминания об этом человеке, не произносят его имя, выбрасывают все его фотографии. В то время как данный запрет по-прежнему силен, с возросшим доступом к мобильным телефонам и Blutooth технологиям передачи фотографий запрет и контроль над фотографиями меняется. Люди с которыми я там встречалась не видят разницы между отпечатанной и цифровой фотографией.
Вассоу: Вопрос художников работающих сегодня заключается в том, является ли отпечаток лучшим способом предоставить свою работу публике.
Скуайерс: Это зависит от художника.
Хейферман: Когда я спросил Стива Хофенберга, кто по-прежнему наиболее привержен печатанию фотографий, его ответ меня поразил: это современники цифровых технологий, в основном пары около 20 лет, у которых есть дети и которые полагают, что печать фотографий просто напросто перестанет существовать через 30 лет.
Гейсмар: Я рада, что рано или поздно я могу потерять свой Facebook контент. Врядли он там будет, когда мне будет 80.
Скуайерс: Ты архивируешь свой фотографии?
Гейсмар: Я подумываю о том, чтобы создать архив всего того, что у меня есть на Facebook. И у меня есть фотографии в моем iPhone. Но я могу удалить их или потерять телефон. Я жду, когда какая-нибудь компания предоставит мне решение как их заархивировать.
Хейферман: многие из людей, которые выкладывают фотографии на Facebook, не сохраняя их в копии на компьютере не знают что не смогут сделать хорошего качества отпечаток из их урезанных в Facebook версий.
Вассоу: Если хотите, чтобы фотографии жили долго или не хотите, чтобы их увидели толпы народу, не выкладывайте их в Facebook.
Скуайерс: Но когда ты молод ты не понимаешь, что это значит.
Гейсмар: До тех пор пока что-нибудь не случится.
Вассоу: Люди всегда будут глупыми.
Скуайерс: К сожалению Интернет предоставил нам возможность быть глупыми перед миллионной аудиторией.
Хейферман: Или умными.
