Анна Тарарова, Красненькая, 2025
В Санкт-Петербурге, под мостом на пересечении пр. Жукова и Морской пехоты (15 мин от м. Автово) в пятый раз прошла Красненькая. Это самоорганизованная инициатива под кураторством Екатерины Васильевой. В этом году в ней приняло участие уже 100 художников. Екатерина специализируется на выставках-маршрутах, работе с территорией и развивает в России направление walking art. Катя Карцева попросила ее рассказать о том, как возникла и развивалась Красненькая, что такое walking-art, как стать участником, и наконец, почему в питерской выставке всегда присутствует кладбище?
«Красненькая» миновала 5-летний рубеж. Напомни, пожалуйста, как проект был создан, в чем его идея?
Екатерина Васильева: Первая Красненькая появилась во время обучения в школе Нового искусства в 2020-21 годах (организаторы: школа «Пайдея» и арт-центр «Пушкинская 10»). В рамках курсовой работы мой руководитель Саша Белов предложил идею вместо маршрута по речке Красненькой, как я планировала изначально, сделать биеннале. Важный момент, что я жила рядом на улице Маршала Казакова с 10 лет, мы переехали туда из центра. Тема возникла не случайно. По первому образованию я библиотекарь-библиограф, проходила практику в библиотеке на улице Лени Голикова, где есть большая экспозиция посвященная Петергофской дороге. А по второму – экскурсовод по Санкт-Петербургу и писала работу, связанную с Петергофской дорогой и Красным кабачком, в котором останавливалась Екатерина Вторая с Дашковой в ночь убийства мужа императрицы непосредственно рядом с Красненьким кладбищем, в начале речки Красненькая. В 2015-2017 я принялась уже за визуальное исследование Петергофской дороги, как фотограф. В результате получилась artist book с примерно 100 фотографиями. Так что эта территория всегда была моим долгоиграющим интересом и связана локальным переживанием пространства.
Идея проекта в том, чтобы предложить художникам экспериментальную практику на открытом природно-индустриальном пространстве и свободу, в каком то смысле даже лабораторию. В основе – горизонтальность. Художники проходят полное погружение в контекст выставки благодаря четырем прогулкам по территории, зумам, чату, открытой табличке со всеми данными художников и эскизами или фотографиями работ. По итогам каждой выставки создается очередной том Красненькой книги с документациями и полезными поясняющими материалами от художников и других неравнодушных людей. А еще биеннале чередуется с антибиеннале, каждый четный год. Выставка так откликнулась в первую очередь нам самим: организатору и художникам, что было понятно, что ее надо проводить и на следующий год.
Вся организация полностью на тебе? В этом году в проекте приняло участие 100 человек!
Так получилось, что я стала и организатором, и куратором проекта, хотя изначально Саша Белов планировал. Справиться с задачей помог десятилетний опыт в туризме, где мне приходилось «закрывать» самолеты, отправляя народ отдыхать в праздники. Я представила, что это практически одинаковые задачи. На самом деле, закрывать самолеты сложнее. Когда открытая система функционирования и все сразу доносишь до людей и периодически еще раз уточняешь, становится проще.
Еще делюсь секретом — надо сразу на первом зуме сказать что меня, то есть Екатерину, надо беречь. Беречь мою нервную систему. «Потому что вас много, а я одна» — говорю я художникам. И все знаю только я и держу в голове. Мы сразу начинаем согласовывать места с первой прогулки. Кто-то из художников специально приезжает из Москвы, чтобы правильно понять, где и каким образом работа впишется в контекст. Проблемных художников, как правило, бывает максимум 2-3. И то все как-то улаживается. Такая она Красненькая, и еще я хороший организатор.
Расскажи, что такое walking-art, у тебя целая философия относительно этого?
Если говорить про мою философию и понимание walking-art, мне близка философия Хемиша Фултона и Ричарда Лонга – отцов основателей. Официальным отчетом теоретизации можно считать 1967 год, когда Лонг протоптал тропинку. Я давно придерживаюсь правила Фултона – no walk no work. Все моя собственная художественная практика – это работа с территорией, местом, пространством. Без ходьбы я ничего не пойму, не исследую, не проживу. Фултон призывает нас также пересмотреть наши личные отношения с природой. Дело не в том, чтобы ходить по миру, а в том, чтобы ходить и жить «с окружающим нас миром». Хэмиш Фултон стремится не преобразовывать природу, а показать, что именно природа преображает вас: ходьба для него — воинственный политический акт.
Все эти вещи мне очень откликаются. Понятно, что я транслирую в лекциях и лабораториях и свое понимание, и свои методы, а также делюсь своей собственной практикой, и все эти знания — 24 лекции (в моей номинальной школе walking-art) в 2023, и 12 лекций этого года, я хочу объединить в книге про walking-art, которую начинаю писать.
Можешь коротко напомнить, как развивалась Красненькая по годам?
Количество участников по годам: 50-60-70-50. Сейчас почти 100 благодаря арт-коллективам и арт- группам.
По километражу: первые две предполагали 5 км маршрут, вторые две — 1 км. И последняя примерно 400 м.
По темам: Первая Красненькая или биеннале состоялась в 21 году с темами: Поэтическое, Природное, Техногенное. Вторая Красненькая стала антибиеннале. Понятно, что биеннале и антибиенале что-то должно было объединять. Если к биеннале добавились буквы анти, то они должны были где-то потеряться, и из тем 2021 года в 2022 родились новые: Этическое, Родное, Генное.
Темой Третьей Красненькой в 2023 году стало: «материальны только идеи, а остальные объекты — лишь тени» с подтемами: «мир для нас», «мир без нас», «мир в себе». Я объединила античные идеи Платона (его концепцию о мире идей из знаменитого мифа о Пещере) и идеи современного философа Южина Такера (его 3-х томный монументальный труд «Ужас Философии», в частности первый том: «В тени этой планеты»):
- «Мир для нас» — Вода (Мир, который мы, как человеческие существа, интерпретируем и осмысляем) или мир человеческий.
- «Мир в себе». — Земля (Земля. Парадоксальное понятие, так как в момент, когда мы думаем о нем, он становится миром-для-нас) или не-человеческий (non-human).
- «Мир без нас» — Воздух (Планета. Выступает обобщенным наименованием всего, что ускользает от контроля и прогнозирования, пребывая в разломах и аномалиях. «В терминах темного мистицизма Планета — это темная интеллигибельная бездна, постичь которую можно лишь посредством анонимного ужаса, ощущения нечеловеческой, безразличной планеты») или и нечеловеческий (unhuman)
На антибиеннале или Четвертой Красненькой в 2024 году МИР перевернулся и стал Р.И.М.ом: Разрушительной Интервенцией Моря. Наступало очередное столетие и двухсотлетие с самых страшных наводнений в Спб в 1824 и 1924 годах. Художникам надо было определится с тем, кто они: Адвокаты или Прокуроры. Посылают ли они катастрофу и наказывают человечество или дают шанс?
- Тема этого года: Ремонт в голове. Я нашла текст, привожу выдержку из него:
«…Женщина вышла во двор, на улицу и начала убирать то, что могла, из остатков наводнения: раздувшиеся трупы, спутанную ткань, рваные пластиковые пакеты, осколки терракотовых цветочных горшков и черепицы, комки водорослей и обрывки синей и оранжевой сетки…» Соня Оверолл.
Тема этого года отражала то, что мы живем с вами во времена, когда все ставится с ног на голову, с ощущением вывихнутости, вызванным неспособностью старых форм мышления справляться с новым опытом. «Единственный мотоцикл, который стоит чинить, — это вы сами» — утверждается в книге Роберта Персига «Дзэн и искусство ухода за мотоциклом».
- Шестая Красненькая, которая будет уже другого формата, скорее всего все таки отзеркалит Пятую, но запустит новый процесс.
Расскажи подробнее про «Ремонт в голове», это звучит так своевременно. Это результат твоего индивидуального кураторства?
Да, результат индивидуального. Но я всегда говорю, что на Красненьких, я больше организатор, чем куратор. Хотя в этом году, мне пришлось больше выбирать, так как заявок пришло в два раза больше обычного. Концепция про голову мне очень откликается. Я давно живу этими фразами «цветы в голове, «ремонт в голове». Хорошие метафоры.
Цветы в голове – про любовь. Ремонт — про тревожность.
Последняя, сейчас особенно актуально звучит. Я подумала, что пора. И как писала выше, по итогу это совпало с найденным текстом про наводнение. С одной стороны, те темы были обыграны и закончены, а с другой — интересно, что последняя получает продолжение. Такой снежный ком, который запустился благодаря провидению или может моей интуиции? Очень часто интуиция — главная наша опора в современном искусстве.
Как ты думаешь, художники и зрители восприняли тему? Помогло ли им участие в нем чуточку ощутить себя легче? А для тех, кто не смог посетить, расскажи какие-то истории или про произведения участников, которые могут стать для нас ориентиром?
Главный инстайт этого года – я услышала кроме художников, а это всегда была моя главная задача, еще и зрителя. Что эта выставка специально сделана для него (конкретного человека), что произошел «ремонт», запустился процесс и т.д. Сами авторы, благодаря перфоративным практикам, решили многие вопросы.
Аня Тарарова плела два дня 13-метровый мост, по которому должна была в итоге пройти. Ей помогали, ее поддерживали. Вечером второго дня было большое количество зрителей, которые затаив дыхание сопереживали когда она в итоге ползла по мосту, посередине перевернулась и наполовину ушла в воду и потом на руках передвигалась до конца, где ее встречали заботливые зрители.
У художниц Екатерины Мартыненко и Василины Учайкиной зрители включались в процесс прохождения сквозь четыре слоя работы. Инсталляция представляла собой окно, заложенное бутафорскими кирпичами, каждый подписан какими-то социальными клише. Кирпичи были разной фактуры. Некоторые шероховатые, словно из старых родительских установок; другие — гладкие и новые, навязанные соцсетями, новостями, окружением. Зрителям было предложено доставать кирпичи или оставлять их на месте, что они делали с большим интересом и удовольствием.
Зрители ставили специальные печати на работе Лены Виноградовой. В своей работе Лена хотела обратиться к коллективному творческому акту и рефлексии, как способу совершить необходимый ментальный ремонт. В основе ее работы лежала теория немецкого нейроанатома 19 века Йозефа Галля. Франц Йозеф Галль – основатель френологии или «кефалоскопии» (как называл ее сам ученый). Галль разработал систему в которой 27 психических свойств были приписаны к определенным участкам мозга, а форма черепа напрямую зависела от выраженности определенного свойства в личности. Психические свойства эти были довольно сложными, например в них входили: вера в Бога, проницательность, прозорливость, осторожность, надежда.
Художница предлагала зрителям обратиться к этому списку и совместно отрефлексировать каждый пункт, оценив свою степень выраженности каждого свойства по пятибальной шкале.
Несколько человек отметили свою склонность к садизму и убийству на пять баллов.
Работа Марии Воротилкиной состояла из картонной коробки в виде головы человека, тканевой ленты длинной 100 метров, ножниц и степлера. Зрителю предлагается на выбор отрезать ножницами кусок ленты, как метафоры избавления от всего лишнего и ненужного в голове, или «пришить» с помощью степлера к концу ленты что-то, что есть у него с собой, как детали ремонта или спасительного лекарства. Большее количество зрителей что-то пришивали.
Мировое искусство и меньши́нства: новая география истории искусства. Читать далее.
Существуют ли какие то зарубежные аналоги таких проектов, на которые ты ориентировалась? Или слышала о таких?
Катя, нет. Я не знаю. Изучая последние годы огромное количество художников и приобретая новые книги, я пока не столкнулась с таким проектом. Но может он есть, и я пока не пришла к нему через видимые публикации. Про мой проект не все знают даже в Петербурге. Такие вещи на самом деле достаточно тихие и рассчитаны на определенного художника и определенного зрителя.
То что это низовая инициатива, под мостом, судя по всему, имеет преимущества в независимости от денег, привязке к площадке. Ну разве что погодные условия влияют. Расскажи, что биеннале дает всем вам, что вы продолжаете этим заниматься и количество желающих растет? Это про сообщество, про дружбу?
С погодой нам почему то везет. С божьей помощью, как говорит художница Аня Тарарова, которая участвовала 4 раза очно и один раз дистанционно. Она и еще Лиля Ким – ветераны проекта. Сообщество – это главное, что удалось создать, и оно создается до сих пор. И щупальца свои протягивает, заманивает и удерживает. С первой Красненькой даже художники из Москвы знакомились с друг другом у нас и рождалась крепкая дружба. Я думаю даже круче, чем между художниками Питера. Ощущение, что они приезжали и расслаблялись. Не надо было никому ничего доказывать. Все было естественно и так есть до сих пор. На Красненькой под мостом все, зрители и художники, перестают комплексовать общаться, становятся добрыми, дружелюбными, открытыми. Это какое-то переходное пространство. Там все начинает работать. Большой единый коллективный разум и общее сердце, как бы сладко это не звучало.
Сообщество также в том, что мы все помогаем друг другу, разделяем общие ценности, убираем территорию до, во время и после. Ответственны за свои и чужие работы.
Даже если это на месяц или два, с учетом послевкусия это уже дает надежду – не все потеряно!
Не удержусь, но, кажется, по маршруту Красненькой есть кладбище? Это такая особая питерская эстетика – мрак, хтонь и инфернальность?
На маршруте сейчас только кладбище домашних животных. Но, конечно, Красненькое кладбище – важная составляющая проекта, несмотря на то, что кроме Первой Красненькой кладбище особо больше не читалось. Совпадение или нет, но у некоторых участников, близкие были на нем похоронены.
А еще эта история любви поэта и художников. Братская Могила петербургского поэта Роальда Мандельштама и художников питерского андеграунда – Александра Арефьева и Рихарда Васми. Все состояли в Ордене Нищенствующих Живописцев. Друзья в начале 60-х после смерти поэта, будучи потрясенными, месяц жили в склепах и в 90-х после смерти были подхоронены к Роальду.
Ну реально же есть отличие Петербургской арт-сцены тусовки от московской? Даже с точки зрения самоорганизаций?
Про отличие думаю оно есть. И все участники низовых процессов это подчеркивают. Наша группа Паразит одна чего стоит. Не знаю есть ли аналог в Москве. Не хочется говорить клише, но мое ощущение – мы проще.
