Игорь Маркин — коллекционер, владелец и основатель Art4.ru — первого частного музея современного российского искусства, открытого в Москве в 2007 году. Коллекция музея насчитывает 150 авторов и свыше 1200 работ. С 2016 года музей проводит ребрендинг своей деятельности. Отныне все работы на текущих выставках и из коллекции можно будет приобрести. Елена Рубинова встретилась с Игорем Маркиным, чтобы подробнее узнать, как данная модель будет работать и чем было обусловлено такое решение.
Когда вы продумывали формат реформирования art4.ru вы ориентировались на какую-то гибкую модель музея американского типа, в котором часто продают что-то из фондов на конкретные цели?
Игорь Маркин: Сама модель состоит в том, что мы начали продавать искусство, прямо с этикетками и с ценами, и прелесть этой модели, что у нее нет аналогов, которые были бы мне известны. В России совершенно точно нет, в мире есть, все что угодно, наверное, но вот так, чтобы музей для осуществления своей деятельности, пополнения коллекции и еще показа ее для публики – вот такого я не знаю, и именно это нас и привлекает.
Прежде, чем прийти к такому шагу, проводили ли вы какой-то ресерч? Откуда такая идея пришла?
Игорь Маркин: Специального ресерча я не проводил, но есть факты продажи отдельных произведений из коллекции даже очень мощными музеями: израильский музей продавал, чтобы дыру в бюджете какую-то заткнуть, какой-то из кельнских музеев, чтобы крышу починить, масса отдельных примеров, но вот такого цельного подхода я не слышал. И еще продажи часто в музеях не публичные, а мы это делаем открыто, на этом строится концепция. Может я что-то не знаю, но я надеюсь, что мы это делаем первые – точно первые в России, что достаточно. Я вообще считаю, что если что-то делать, то что-то новое. Ну, это как художник рисует и тоже создает что-то новое, и мы тоже стараемся работать в новом поле.
Что на практике означает планирующееся переформатирование art4.ru в торговую площадку для «любого коллекционного искусства»?
Игорь Маркин: Ну, давайте посмотрим на это так. Возьмем топ 100 наших современных художников – начинается он с Кабакова, а заканчивается каким-нибудь Воробьевым. Из топ 100 восемьюдесятью художниками не занимается ни одна галерея в России. По разным причинам: например, художник умер, его работы недоступны или это сугубо аукционный товар.
В результате вновь пришедшие на рынок коллекционеры не знают, где это взять, поскольку коммерческие галереи занимаются живыми, активно работающими художниками. Пример с Кабаковым удачный – в России им не занимается никто и купить его невозможно. До появления нашего проекта это было так.
А в таком случае нет ли тут конфликта пон ятий? Музей это прежде всего репрезентация и сохранение и, превращая музей в открытую «торговую площадку», не идете ли вы вразрез с музейными целями? А может быть тогда это уже и не музей?
Игорь Маркин: Давайте тогда посмотрим, что такое музей в современном мире. Возьмите очень авторитетный российский музей «Гараж». Там нет вообще коллекции, причем принципиально. Возьмите Гуггуенхайм в Берлине,там просто выставочные пространства. И масса таких примеров музеев без коллекций. А мы музей с огромной коллекцией, хотя мы и торгуем, и она будет выставлена, хотя и в одной трети помещения, но будет выставлена.
А чем это отличается от коммерческой галереи? Ведь у галереи тоже бывает своя коллекция.
Игорь Маркин: Ну, мы назвались музеем в 2007 году и не собираемся уступать это звание. Это был первый частный музей современного искусства, открытый в России. И еще основное отличие, что это материал музейного и аукционного качества.
Вещи современного русского искусства такого уровня как у нас можно было купить в Лондоне, да и сейчас можно поехать и приобрести, хотя там наверное раз в 10 сократился оборот по современному искусству. А мы потихоньку перетаскиваем его сюда, недалеко, кстати, от офисов Christie’s and Sotheby’s, потому что в Лондоне интерес уйдет и уже ушел, но куда-то этот интерес смещается и где-то эти вещи должны всплывать.
Виталий Комар и Александр Меламид. «Мы»
Но ведь музейный статус нельзя просто так себе взять и так же просто его с себя снять – это процесс регламентированный Минкультом. Вам удобнее, что у вас нет формальных процедур согласования?
Игорь Маркин: Конечно удобнее, меня это вообще никогда не волновало. Мы тут делаем все, что хотим.
В кризис процессы идут самые разнонаправленные : некоторые частные коллекционеры наоборот пытаются институализироваться – скоро открывается частный Музей Русского Импрессионизма на базе коллекции Бориса Минца, а вы вот хотите уйти в другую нишу. Это решение бизнесмена или коллекционера?
Игорь Маркин: А мы не идем в другую сторону, мы изобретаем новые музеи. Мы делаем музейные выставки на которых еще можно все и почти все купить: иногда для выставок нам дают коллекционеры вещи, которые мы не можем продать. То, что мы сейчас собрали здесь для первой такой выставки Комар-Медамид, Пурыгин и Турецкий – это абсолютно музейная история, очень качественная. Такие работы трудно собрать, в России их мало, кто видел, и даже серьезные профессионалы на некоторые работы удивляются и спрашивают: «А это кто?» А это Комар- Меламид, номер 3 в мировой табель о рангах наших русских художников, которые изобрели слово соцарт. Так что мы не уходим от понятия музея, а изобретаем новое. А что касается институализации, я тоже делал ошибку, когда мы открывались в 2006-2007 годах. Мы пытались идти по каким-то канонам – должна смотрительница сидеть, ну и есть еще каноны в России. Мы что-то нарушили, а во что-то ввязли, и главным образом в ошибочную теорию, что мы не должны торговать искусством. Это было ошибкой, все работало бы гораздо веселее.
Слава Богу, что мы не ввязли в попытку институализации, что сейчас делает – вот вы привели пример коллекционера Бориса Минца с Музеем Русского Импрессионизма. Это навесит только обязательства и ничего больше не даст.
Борис Турецкий. Из серии «Застолья». 20Х28 см, 1960-70 гг
Мы в эту ошибку не влезли. В свое время это дало Третьякову, когда он все подарил по-моему Москве, но он при этом близок к власти и знал, как это все оформить, чтобы это осталось навеки. Он вычислил на сотни лет вперед и это сработало, даже несмотря на революцию.
Решение, к которому мы пришли сейчас, надо было принять раньше, но это же надо было придумать. Сейчас с одной стороны трудные времена и трудно продавать, но прелесть кризиса в том, что это всегда некий передел – какие-то вещи поступают на рынок, сейчас некоторые вещи легче купить за меньшие деньги. Продаем дешевле и покупаем дешевле и новые люди приходят.
Кстати, пока законодательство для коллекционеров очень удобное – если владеешь больше трех лет, не платишь налогов с продаж. Пока мы в этой системе торгуем. Изменится – придумаем что-то новое.
Виталий Комар и Александр Меламид. «Шаги на лестнице» из серии «Анархический принцип». 153Х81,5 см, 1985-86 гг
Известно, что в декабре вы стали участником аукциона Vladey выставив 12 работ из своей коллекции. Это был пробный шаг?
Игорь Маркин: Но начали мы с того, что Vladey все по 100 вообще здесь провели. А в декабре это было наступление на рынок, не то что я переманиваю клиентов, но да, наступление в разных сегментах и мы пытаемся заполнить рынок этого искусства. Результаты очень хорошие из 12 работ восемь продались. У аукциона есть достоинства, но есть и недостатки. Главный недостаток в том, что аукцион всего два раза в году, ну у Vladey еще есть формат все по 100, значит четыре аукциона в год. Ну и все главные аукционы работают по той же схеме – Сотбис два раза в году в Лондоне, два раза в Нью-Йорке. Достоинство нашего формата в том, что всегда можно прийти и купить. Если работу не купили, то она в хранении и все равно продается. Для коллекционера покупка это иногда вопрос настроения или обстоятельств, это же ненужные вещи.
Объявлено, что коммерческий проект «4 выставки» с участием различных партнеров будут проходить ежемесячно. Какова роль ваших партнеров по проекту и означает, что каждый месяц зрители (и покупатели?) будут видеть 4 новых художника из вашего собрания и собраний ваших партнеров? Такой темп не каждый музей осилит.
Игорь Маркин: Выставочной площади у нас много и она разбита на залы. Мы можем и сами делать все 4 выставки, но это трудоемко и очень нам приятно, что есть галереи, а иногда сами художники, которые готовы делать выставки с нами вместе и приглашать людей. Каждый месяц это будет ратироваться, иногда с партнерами, иногда нет. В выставке этого месяца такими партнерами будут ГРИДЧИН ХОЛЛ и галерея Х.Л.А.М, в следующий месяц – другие, сейчас ведем переговоры с питерской галереей, воронежской и так далее. Они приходят в один из наших залов и полностью делают выставку. Неделю в месяц мы будем открыты, посещение будет бесплатно. План до конца года у нас уже намечен, иногда галерея приглашает куратора, иногда сама выступает в этой роли. В марте это будет выставка Немухина, куда я даю несколько работ, партнерская выставка Конышевой, затем мы вместе с Гутовым делаем его выставку, ну и выставка Доу тоже не мы. В июне например запланирована выставка Кориной, которая делает XL, сама Елена Селина и будет ее куратором. Каталоги будут в PDF, пока в электронном виде. Но еще мы взялись в каждую выставку брать одного молодого художника, и вот им нужны какие-то деньги на производство. Это вот необходимые траты, пока неизбежные. Остальное надеюсь будет нашей прибылью.
Когда я впервые попала к вам в музей в рамках съемок проекта «Искусство России » для телеканала BBC ART в 2008 году на дворе тоже был кризис, но музей чувствовал себя неплохо, что кстати видно и в фильме. а ваша достаточно большая уже в то время коллекция пополнялась, ну а за прошедшие годы, наверное, еще приумножилась. Как вы сами структурируете для себя историю музея и как вы видите дальнейшее развитие своей коллекции?
Игорь Маркин: Ну что, собственно, произошло за все эти годы? Мы открылись в 2007 году, успешно работали. Сначала это был полностью открытый музей, мы даже по-ночам работали. Затем придумали, что музей открыт раз в году в ночь музеев, какое-то время музей время функционировал для публики по записи, но дальше началась череда кризисов бесконечных и стало это очень сложно финансировать. Мы как музей за эти годы участвовали в целом ряде международных выставок – последняя была в Лондоне в Saatchi Gallery – штук пять работ было там. В основном мы откликались на такие предложения, если
Вы профессиональный коллекционер, занимаетесь этим очень долго. При всех сложностях у вас не пошатнулось убеждение, что коллекционеры делают историю искусства?
Игорь Маркин: Нельзя сказать, что мы, коллекционеры, идем впереди этого процесса, скорее следуем, но здесь важна интуиция и профессионализм. Нет, вера в это дело не пошатнулась.
Галерея Эритаж, основанная в 2008 году, изначально занимавшаяся художниками русского зарубежья, в последние годы сменила свой угол зрения в сторону советского дизайна. Читать далее.
Интервью: Елена Рубинова
© 2016 artandyou.ru и авторы
