Подобно тому, как существуют различные слова или понятия (например, или ), кажется, выражающие самую суть целой эпохи, общества, его желаний и требований, его целей и занятий, руководящих принципов, так же и в работах каждого художника есть ключевые образы, наиболее ясно отражающие характер и источники его творческих импульсов.
У Эгона Шиле таким настойчиво выступающим на первый план мотивом является автопортрет. Огромное число – около сотни – автопортретов демонстрирует не только то, что Шиле с особым вниманием наблюдает за собой, но также предполагает в художнике черту, которую можно считать нарциссизмом. Действительно, Шиле несомненно изучал самого себя с маниакальной настойчивостью. Ему нравилось фиксировать свой облик и позы.
Шиле, с точки зрения изобразительных возможностей автопортрета, достигает конечной точки в процессе его развития, той точки, с которой «я» уже не ощущается неделимым, но становится как бы дуальным. За исключением ранних работ, датированных 1905-1907 годами, автопортреты Шиле не укладываются ни в категорию автобиографического репортажа, ни в категорию самогероизации и поклонения. Позы необычны, жесты притворны. Он старается разрушить принцип единичности собственного «я». Между его индивидуальностью и изображением на холсте возникает напряженное отчуждение, и это свидетельствует не только об уверенности в неповторимости и значимости собственной личности, сколько о разрушении последней.
Для Шиле нагота является наиболее радикальной формой самовыражения, не потому, что тело выставлено напоказ, а потому что «я» выявлено полностью. Эта, с одной стороны, демонстрация, а с другой — изоляция своего собственного телесного «я» сопровождает отказом от обозначения в пространства в автопортрете. Фон нейтрален. Шиле, обращаясь к монохромности и одномерности, лишает свое тело уверенности и придает его движениям спазматический, нервозный характер. Неправильные, угловатые очертания фигуры резко контрастируют с нейтральным фоном, что способствует возникновению чувства отчужденности естественного зеркального отражения и усиливает экспрессию. Особенно в тех случаях, когда Шиле как бы увечит свое тело, изображая только торс, руки без кистей, ноги без ступней, видно насколько мало его как портретиста занимает внешняя физическая форма. Глядя на некоторые автопортреты Шиле, сделанные после 1910 года, становится ясно, что художник рассматривал их как конкретную художественную реализацию духовной субстанции. Хотя, конечно, было бы неправильно, рассматривая обнаженные автопортреты, не отметить момента самолюбования и эксгибиционизма. Обнаженный художник, в конце концов, выставляет себя на обозрение как сексуальное существо. Однако, это объяснение не кажется полностью исчерпывающим в отношении его обнаженных автопортретов. Друзья Шиле вовсе не описывают его как разнузданного эротомана; и в его частой неприглядной, вымученной наготе чрезмерное выделение эротического начала было бы ошибкой. Что кажется более важным (и что находит подтверждение в его письмах и стихах) – это тот факт, что Шиле придавал большое значение пониманию и изучению своего «я».
Исследовать свое «я» всегда означает представить себя как двойственность, так как субъект, производящий исследование, одновременно является и объектом. Шиле старался противодействовать чувственной фрагментации собственного «я», передавая его множественность. Таким образом, это постепенно сформировалось в визуальную концепцию, которая помогла ему восстановить единство с миром.
Первоисточник: Райнхард Штайнер
