В 2016 году Дима Аске занял четвертую строчку среди молодых художников по суммарной стоимости работ, проданных на аукционах Vladey. Пример Аске в уличном искусстве далеко не единственный — Кирилл Кто, Тимофей Радя, Миша Мост — также выставляются в престижных галереях и участвуют в аукционах. Катя Карцева побеседовала с Дмитрием, чтобы выяснить, возможен ли баланс между андеграундным искусством и успешной карьерой на арт-рынке.
Мне казалось, что граффити и уличное искусство по своей природе не совместимы с коммерцией и арт-рынком. Или это вовсе не так?
Смысл граффити состоял в том, чтобы подросток, как правило мужского пола, начиная с 11-12 лет покрывает своим именем как можно больше поверхностей, как можно более крутым способом. Читать далее.
Дима Аске: Для начала стоит отметить, что граффити и стрит-арт — это разные вещи. Граффити до сих пор остается субкультурой, участники которой не сталкиваются с арт-рынком и искусством в целом.
Граффити — это тиражирование собственного псевдонима или названия команды на городских поверхностях или различных видах транспорта. То есть граффити — это буквы. А рекламные фасады и другие настенные росписи никакого отношения к нему не имеют.
Возвращаясь к вопросу, несанкционированное творчество на улице — безвоздмездно, то есть за него никто не будет платить, но для художника городское пространство может стать отличной площадкой взаимодействия со зрителями, формирования аудитории и накопления символического капитала.
Тима Радя: «Уличное для меня важнее, чем искусство». Читать далее.
Художники, упомянутые во вступлении, попали в галереи именно потому, что их заметили благодаря работе на улицах. И это обычная история по всему миру. Многие известные художники, которых пока еще называют уличными, практически всегда не только рисуют в городе, но и активно выставляются и продают свои студийные работы или тиражную графику.
Одно дело, когда работы Бэнкси выпиливают из стен для продажи, а другое когда сами уличные художники активно участвуют в арт-рынке. Как тебе кажется, есть ли в этом опасность для уличного художника: оказаться заложником своего коммерческого успеха?
Дима Аске: Если говорить о Бэнкси, то он и сам успешно продает свои работы, которые потом попадают на вторичный рынок. При всем демонстративном анархизме и анти-потребительстве он — миллионер, который волей-неволей стал активным участником арт-рынка.
Популярность и востребованность уличного искусства привели к тому, что с начала 2000-х годов стрит-арт необратимо изменился и стал глобальным феноменом.
Многие специалисты в данной области считают, что сам термин «стит-арт» уже не подходит для описания сложившегося многогранного явления.
И мне кажется, что термин «уличная волна», который предложили мои коллеги из Института исследования и развития стрит-арта в Санкт-Петербурге, точнее описывает ситуацию и круг авторов, которые работают внутри и снаружи «белого куба».
Посмотрите на тех художников, которые формируют образ уличного искусства сегодня. Эти художники ездят по всему миру: они участвуют в многочисленных фестивалях, выставках и коммерческих проектах. График некоторых можно сравнить с расписанием рок-звезд. Конечно, кто-то из них может почувствовать себя в ловушке своего стиля, образа и успеха, но в то же время другие отлично себя ощущают и рады такому развитию своей карьеры.
Сталкивался ли ты с необходимостью делать некий выбор или с критическим отношением от ребят, которые остались в андеграунде?
Дима Аске: У многих в головах до сих пор жив миф о том, что настоящий художник никак не взаимодействует с коммерческой стороной искусства.
Можно продавать свои произведения, а можно зарабатывать сомнительной художественной халтурой, не афишировать ее и претендовать на мифический статус «настоящего художника».
Каждый сам делает выбор. С одной стороны, как и везде, в среде уличных художников можно встретить критику в адрес успешных авторов, но, как правило, за ней скрывается подсознательная зависть, а не четкая позиция или идеология. С другой стороны, есть много молодых людей, которых очень вдохновляет пример тех, кто добился успеха, придя в мир искусства из субкультуры.
Когда я была на «Артмоссфере» в Манеже в августе 2016-го, в глаза бросилось, что зрители очень отличались от тех, кого я привыкла видеть в музеях и на биеннале современного искусства. Как тебе кажется, чем объясняется интерес со стороны галеристов и коллекционеров к уличным художникам и их работам?
Дима Аске: Как известно, арт-рынку всегда нужны новые имена и молодые художники. Вторая причина — заметный рост популярности стрит-арта. Он превратился в модный ярлык, который может принести коммерческую выгоду. Я вижу, что в Москве галереи начинают сотрудничать с художниками «уличной волны». Например, известная галерея и фонд RuArts не первый год активно работают в этом направлении. И сейчас они не единственные. Еще показательный пример, сейчас на триеннале в Гараже представлены работы нескольких уличных художников, а граффити и стрит-арт часто упоминаются в их полевых исследованиях художественной ситуации разных городов России.
В Европе существует отдельный сегмент арт-рынка, который там называют urban contemporary.
В его рамках существует множество галерей, коллекционеров, есть даже свои ярмарки и разделы на аукционах. Там продают и покупают студийные работы тех художников, которые начинали или до сих пор продолжают рисовать на улицах. В прошлом году я читал большой курс из 20 лекций о граффити и стрит-арте, и в его рамках было отдельное выступление на эту тему.
Мне казалось, что уличное искусство в большей степени существует в Интернете (репосты в соц.сетях и блогах) и поэтому более интернационально, чем искусство местных художников, работающих с живописью, объектами и инсталляциями. Так ли это? И если да, то получается, что у российских уличных художников больше шансов стать известными в мировом масштабе?
Дима Аске: Совершенно верно. Основной площадкой демонстрации работ уличных художников является Интернет. Именно он сыграл ключевую роль в том, что стрит-арт стал глобальным явлением и обрел такую популярность.
И, конечно, благодаря Сети уличные художники из разных стран находятся в едином контексте. Например, работы моего друга Алексея Луки больше востребованы в Европе, чем в России: его часто приглашают на фестивали и выставки. Или могу привести в пример киевских художников Владимира Манжоса (Waone) и Алексея Бордусова (Aec), которые стали в прямом смысле звездами мирового уличного искусства: их уже давно приглашают рисовать по всему миру от Канады до Австралии, а их холсты на прошлогодней выставке в Нью-Йорке стоили двадцать — тридцать тысяч долларов.
Что касается шансов, то мне сложно сказать однозначно. С одной стороны, да, поскольку художники, кураторы, галеристы и коллекционеры находятся в общем контексте.
Ольга Тобрелутс: «Русское искусство — это сырьевой рынок». Читать далее
С другой, за границей намного сильнее конкуренция во всех сферах искусства, а в России она не так ярко выражена, и в этом тоже есть свои возможности.
Влияет ли известность за границей на положение художника в России?
Дима Аске: На сегодняшний день у нас не так много художников «уличной волны», которые зарабатывают продажей своих работ. И у каждого своя история. Для большинства российских авторов пока решающее значение имеет местная ситуация. Что касается меня, то пока почти все мои работы приобретают в России.
В 2010-м году нью-йоркский журнал Print Magazine включил тебя в список двадцати самых талантливых и перспективных молодых художников со всего мира. Это отразилось как-то на твоей карьере в плане внимания институций и коллекционеров?
Дима Аске: Это был другой период моей карьеры. Тогда я в основном занимался цифровой графикой и сотрудничал с различными брендами. Например, есть вероятность, что я был первым российским автором, чьи работы появились на вещах Nike и Reebok.
Возвращаясь к тому материалу в журнале Print, думаю, что она способствовала появлению некоторых заказов и других публикаций. Но поскольку мир дизайна и иллюстрации напрямую не связан с миром искусства, то вряд ли для коллекционеров и институций это сыграло какую-то роль.
Когда вообще началась твоя успешная коммерческая история на арт-рынке? Это случилось запланировано, стало результатом целенаправленных действий или в большей степени произошло спонтанно?
Дима Аске: Четкого плана не было, но мои действия направлены на максимальную реализацию открывающихся возможностей. Впервые мои фанерные произведения приобрели в 2014-м году. В том году участвовал в групповых выставках в галереях MSK Eastside, Pechersky и RuArts, а также в аукционе, который фонд RuArts проводил совместно с «Артмоссферой». И везде все или часть выставленных работ находили своих новых владельцев. В 2015-м году меня наряду с другими художниками «уличной волны» пригласили для участия в одном из аукционов Vladey «Все по 100». Тогда у меня не было опыта участия в подобных торгах, и были сомнения в положительном результате, но я решил рискнуть. Итогом торгов я остался доволен, а в 2016-м меня пригласили для участия в классических торгах, на которых оба моих произведения ушли с молотка с тройным превышением оценочной стоимости. После этого я плодотворно сотрудничаю с Vladey, а этой осенью у меня запланирована персональная выставка в галерее RuArts.
Интервью: Катя Карцева.
Фото предоставлено Дима Аске.
© 2017 artandyou.ru и авторы
