Иван Иванович, вы известный художник со сложившейся карьерой, но, когда пришли на завод, для вас, должно быть, наступил новый этап. Искусство фарфора ведь не было вам известно?
На момент, когда началось мое сотрудничество с заводом в 2012 году – а позвали меня именно как художника – я уже был Заслуженным художником РФ, у меня было более семидесяти персональных выставок в том числе в Манеже и Русском музее. Евгения Николаевна Петрова, директор по науке ГРМ направила на завод письмо, что меня рекомендуют с целью проведения в дальнейшем выставок в Русском музее.
Иван Иванович Тарасюк родился в 1957 году в Свердловске (ныне Екатеринбург), там же окончил художественное училище, а 1988 году — графический факультет Ленинградского института живописи, скульптуры и архитектуры им. И. Е. Репина. Скульптор, график, живописец, мастер декоративно-прикладного искусства, художник цирка. Работы находятся в собраниях нескольких музеев, включая Русский музей и фонд экслибрисов Эрмитажа. С 2011 г. куратор творческой группы художников Императорского фарфорового завода.
Параллельно с живописью, я ведь занимаюсь скульптурой, керамикой, а вот искусство фарфора было для меня новым. Поэтому я быстро взялся за работу. Оказалось очень интересно работать с фарфором. Первое время для меня работа на заводе была как праздник. Когда я пришел и увидел эти огромные цеха, где делаются вазы большие, у меня было ощущение, что я попал в 1970-е гг. – дисциплина, порядок, конвейер работает. Сразу после прихода семь моих тарелок взяли в производство.
Увидев весь технологический процесс, я страшно заинтересовался делать из фарфора какие-то художественные работы. Взять форму, какую-нибудь китайскую дутую вазу, побить, помять, что-то добавить, сверху нарастить, получается интересная скульптура. Этого почему-то никто не делал. Был один точнее художник-керамист Саша Задорин, но, как он мне потом рассказывал, что он так намаялся с этим фарфором, что, если за месяц из фарфора делал двадцать работ, то из керамики все двести. Для сравнения, прежде я работал в комбинате керамическом, там мы все делали сами – сам глину отминаешь, шамот задуваешь. А тут, как бы все тоже самое, но если у тебя навык есть и опыт, то можно очень много всего интересного сделать. С другой стороны, фарфор – отнюдь не простой материал. Он как резина, когда его начинаешь сворачивать, он трещит. Только имеющий опыт мастер может за пять-десять минут все успеть сделать.
С керамикой работать в разы проще, она намного пластичнее. Пикассо вот работал с керамикой. У него было также восемь-девять ассистентов – они подавали ему вазу, а он уже ее гнул, работал черенком, кисточкой. За час он мог успеть сделать по пять-шесть своих керамических птиц. Потом эти работы продавались на аукционах за миллионы.
А второе, что мне было интересно, что искусство фарфора — это совсем другой язык. Тут требуется декоративный подход. Даже если речь идет о живописном изображении на блюде, должен ведь идти отбор, что изобразить. Это как в театре или в цирке – работа художника. Еще на заводе возможность обратиться к подмастерьям, помощникам. Сделал большие эскизы, девочки-живописцы уже сидят для тебя их рисуют, задувают, поддувают ты только подходишь поправляешь. Если сложные моменты, всегда можно к технологу обратиться. Получается такая командная работа. Над моей скульптурой, например, может работать человек пять, с семи утра до девяти вечера. Один расписывает серию музыкантов, другой – серию клоунов.
Благодаря заводу, я также впервые столкнулся с таким явлением как роялти – каждый месяц мне выплачивают ту или иную сумму за использование моих рисунков в продукции завода. Это очень приятно, я подумал — почему же я раньше не пошел сюда работать? Под эгидой завода в год проводится шестьдесят выставок. И в Петербурге на самом заводе и в филиалах, в выставочных залах при наших фирменных магазинах, на Кутузовском проспекте 19 в Москве, на Невском Проспекте 92 в Петербурге. Заканчивается это все итоговой выставкой в Эрмитаже.
Расскажите, кого вы приглашаете для создания дизайна новых коллекций продукции завода. Что это за люди?
Люди, которые проявили себя как живописцы, как графики, художники кино и театра, которые привносят в работу завода новые силы, новое видение. Отбираю художников не я один, а советуясь с искусствоведами, теоретиками, среди которых и сотрудники Эрмитажа. Важно понимать, насколько тот или иной художник интересен, имеет ли свое лицо?
И вот эти художники приходят и стараются в фарфоре что-то привнести свое, уникальное. Всего на заводе вместе с филиалами работает две тысячи человек, кто по десять, кто по пятнадцать, а то и тридцать лет. Есть такие, которые работают с 60-х, то есть у них там свой устоявшийся мир. И когда приходят новые приглашенные художники, это дает какое-то новое движение, в том числе для штатных сотрудников. Игорь Ганзенко, Оминина Екатерина, Журавская Марта, Аникин Борис, Коростик Галина, Лаврова Ксения, Алиса Юфа и многие другие. Иностранных художников тоже приглашаем из Франции, из Германии. Кстати, в городе Лемош, во Франции у завода есть филиал и своя линия. Андрей Макаревич делал для нас рисунки. Приглашал я и Стаса Намина. А Михаил Шемякин сотрудничал с заводом еще до моего прихода.
А, что вы можете сказать про эту отрасль, как предмет коллекционирования?
С академической точки зрения, фарфор – это весьма узкая отрасль. Искусствоведов профессиональных мало. На Москву и Питер тех, кто серьезно разбирается в фарфоре – можно по пальцам пересчитать. В Эрмитаже даже была история, что обнаружили подделку, которая правда была приобретена еще в дореволюционное время. С историческим фарфором особенно сложно. Если европейский, японский фарфор примерно ровесники, то история китайского фарфора насчитывает более двух тысяч лет. Китайцы ведь его даже не изобретали. В провинции Фарфар, где керамика существовала еще четыре тысячи лет назад, исследователями были обнаружили древнейшие образцы, в которых было полное соотношение каолина, кварца и всего остального, что и является фарфором. На сегодняшний день Китай лидирует в этой отрасли. У них огромная художественная традиция, а также множество заводов.
Подарок с ИФЗ сегодня – это обязательный сувенир из Петербурга. И с точки зрения позиционирования бренда все выглядит очень качественно и профессионально. Кто владеет и управляет заводом?
Сейчас завод – это акционерное предприятие. В конце 1990-х гг. была попытка рейдерского захвата завода. Доступ в фонды был перекрыт, и уже были погружены две фуры большие. Чтобы вы понимали, это весь XVIII, XIX век, агитационный фарфор Малевича и т.д. Слава богу, кто-то позвонил Пиотровскому и были подключены спецслужбы, милиция – коллекцию отстояли. После этого Пиотровский настоял, чтобы ее включили в часть собрания Эрмитажа. Поэтому сейчас заводчане и получили возможность делать выставки в Эрмитаже – завод получил протекцию музея.
В начале 2000-х завод работал под ноль и даже в минус. И тогда обратились к Путину и Медведеву с письмом, что завод – это флагман, бренд с 275-летней историей. До 1990-го года искусство фарфора в России было развито очень широко — всего сто двадцать четыре фарфоровых завода. На одном только Урале заводов шесть или семь. А на сегодняшний день осталось четыре – один завод под Уфой, один в Вербилках, один в Дулево, но он полностью перешел на ресторанную посуду и наш завод – самый крупный. В советское время только в Великом Новгороде было четыре фарфоровых завода – все закрыли.
В 2002 году завод приобрел Николай Александрович Цветков, глава финансовой корпорации «Уралсиб» (тогда название завода было Ломоносовский фарфоровый завод, после покупки Цветковым его переименовали в Императорский фарфоровый завод прим. редакции).
И сейчас, все рабочие процессы выстроены очень профессионально. Сохранились все производства. Есть цеха твердого, мягкого, костяного фарфора. Экспертный совет следит, чтобы безвкусицы не было, чтобы сохранить школу, технологии, производство, формирующие русское искусство фарфора.
