Живопись Андрея Аллахвердова (р. 1947) приглашает зрителя войти в зазеркалье картины и встретиться с знаменитыми художниками ХХ века. В процессе своего творчества Андрей свободно перемещается в пространстве времени, от одного художника к другому. Их личности парят, витают в его картинах, осуществляя перекличку между собой, автором и зрителями. Проживший всю жизнь в России, а ныне эмигрировавший в США Андрей Аллахвердов своим творчеством утверждает фундаментальность искусства как универсального, общечеловеческого языка, делающего мир прекрасным.
Artandyou.ru встретился с Андреем, чтобы узнать подробнее о самой серии, а также опыте существования на американском арт-рынке.
Как давно вы в Америке?
На постоянной основе 4 года. Там много лет живут наши дети, и мы уехали к ним в небольшой городок Ватертаун в 20-ти минутах езды от Бостона. Вы знаете, я много лет не писал, потому что считал, что живопись в современных условиях – это ненужное дело. Очень много художников, они ведут образ жизни мне не совсем понятный. И хотя я уже 30 лет, как член МОСХа, в определенный момент заниматься живописью мне стало не интересно. Я помыл кисти, решил, что больше не хочу. Когда что-то не хочется, разве себя заставишь?
Но, когда я приехал в Америку мне вдруг стало как-то тоскливо. Вплоть до того, что я рвался уехать обратно. Мне повезло, что я там нашел Академию настольного тенниса, в который всю жизнь играю и стал 3 раза в неделю ходить тренироваться. Это меня немного успокоило. Но все равно в эмиграции человек всегда скучает. Жена мне предложила вновь взяться писать:
– Ну что ты нудишь, ну попробуй, побудем еще месяц, два, три, ну если совсем не понравится – уедем – предложила она.
Так мы с сыном поехали, купили кистей, красок, холстов. Интересная история про разницу в менталитете — сначала я написал несколько картин про клоунов. А у меня уже благодаря настольному теннису появились приятели. Видимо им стало интересно со мной общаться из-за того, что мы в теннис вместе играем. Плюс живопись мою посмотрели, даже приобрели пару работ из тех, что я привез с собой из Москвы.
№23 70х60, 2003 г.
И вот один из них мне говорит:
— Ты знаешь, Андрей, у нас в Америке дети боятся клоунов. Их ими пугают. На мой взгляд это не очень хорошая тема для картин, страшная. Я так удивился, у нас дети всегда ведь клоунов любили!
№7 75х60 см, 2014 г. №05, 60×75 см, 2015 г.
Но вообще-то, вернувшись к живописи, меня интересовала другая история. Лет 20-25 назад я написал две работы, на которых изобразил Ван Гога в своей спальне и Модильяни и тогда на этом остановился. А тут подумал, ведь были у меня мысли сделать из этого серию, почему бы не попробовать. Первые 6-7 картин написал и стало интересно. Поехал еще купил холстов. Так начала появляться эта серия.
Героев для нее я отбираю исходя из двух главных критериев. Первый, чтобы мне нравилось по живописи. Некоторых художников, даже признанных, дорогих и известных, я не стал бы писать ни при каких обстоятельствах, если не понимаю их искусства. Например, абстрактных художников. Конечно, есть с чувствами абстракция, не спорю, но мне в большей степени интересен реализм. На мой взгляд, в таком искусстве есть сила. Сила слова художника. Представляете, если бы вы говорили бессвязным набором звуков? Никто бы ничего не понял. На мой взгляд, абстракция – тоже самое, недосказанность какая-то. Хотя, бывало, я сам пробовал писать абстрактные полотна. Если рисунок во время учебы за меня рисовали девушки однокурсницы, а я сачковал, то чувство композиции и цвета у меня изначально было неплохо развито. Мне всегда делали комплименты по поводу цвета, и вот я как-то решил сделать абстрактную картину – сюда серого бухнул, сюда красного – получилось полутораметровое полотно. Пришел знакомый, кому-то позвонил и сразу эту абстракцию купили. Но больше мне это не интересно было. Пробовал я и кубизм. Мне он более близок, там есть какая-то реальность. Реальность в искусстве, на мой взгляд, должна быть, иначе – хаос.
Самое главное, чтобы живопись шла от сердца. У меня был педагог, который говорил, что на холсте все про автора видно, жадный он был, умный, скучный, хороший, плохой … Краски сверкают, когда человек сверкает изнутри.
Возвращаясь к моей серии, второй критерий отбора персонажей заключается в том, что я решил писать только тех художников, кто недолго прожил или у кого была трагическая судьба. Несправедливо мне это кажется и хочется отдать им дань уважения.
Например, американский художник с армянскими корнями Аршил Горки. Фамилию он взял в честь Горького, когда переехал в США. Очень судьба у него была тяжелая. Меня тронула его картина, где он стоит с мамой. Что интересно, на ней он мальчик лет семи и у него туфли разного цвета. Они жили в Турции и я уже сам додумал, что наверное его мать привела покупать обувь, а денег не хватило, и продавец ей предложил по дешевке туфли разного цвета. Я его изобразил не пишущим картину, как других, а пьющим вино. Словно он выпил вина и мыслями где-то в детстве. Жена от него ушла. Он поломал руку, не мог писать и в результате повесился. Всего 44 года ему было. Так меня увлек подбор художников, изучение их судеб.
Аршил Горки (1904-1948). 100х75 см. 2015 г.
Минас Аветисян тоже художник с армянскими корнями и трагической судьбой. Завистники устроили пожар в мастерской, много работ сгорело. Он друг Сарьяна был (художник Мартирос Сарьян прим. редакции). Тот принес ему после пожара кисти свои старые, сказал: «Пиши! Не имеешь права не писать». Позже Аветисян трагически погиб в аварии в 46 лет. Мне очень нравится этот художник. Я у него многое взял и благодарен за это. На мой взгляд, это нормально.
В истории искусства мы все учимся у художников прошлого и друг у друга. Зачем враждовать? Или вот Баскиа художник. Был моделью. На него вечером одевали во время показа дорогие костюмы, а он ночью в них уходил, рисовал на стенах, а утром они все были заляпаны в краске. Совершенно судьба меня его поразила. В 27 лет умер. Я столько перечитал про этих всех художников, что уже только этому благодарен, что столько узнал!
Эдвард Моран (1829-1901) 100х75 см, Энди Уорхолл (1928-1987), 100х75 см, Жан-Мишель Баскиа (1960-1988), 100×75 см
То есть, вы в большей степени сконцентрировались на американских художниках?
Американским искусством я стал интересоваться, изучать, искать информацию, читать биографии, смотреть работы. Но в моей серии художники со всего мира, не только американские. Про наших тоже не забыл – написал работы, посвященные Репину, Серову, Коровину, Малевичу, Шагалу, Наталье Гончаровой. Я очень рад, что написал Фешина. Это мой любимый художник.
А Коровин? Какой гениальный художник и, как он бедно жил! Почему мы должны богато жить, если такие великие жили бедно?
Его живопись, это же драгоценность, как сапфиры, изумруды, рубины на холсте. А почему он бедно жил, я не пойму? Люди, что слепые были? Коровин писал, что его так ругали везде, на выставках, в печати. Что если кто-то похвалит, он сказал бы: «Сумасшедший!» Настолько он привык, что все его живопись ругали.
В нашей стране распространено мнение, что американцы не умеют рисовать и никакой школы живописи там нет. А вы как думаете?
Американцы – прекрасные художники! И школа у них очень мощная. Просто у нас об этом не знают. Если говорить о современных, ныне живущих художниках, то реалистов в одном Нью-Йорке только, наверное, тысяч десять. Художников там огромное количество. А есть еще китайцы, которые так вам нарисуют, что я художник не смогу различить, фотография передо мной или картина. И множество разных других фокусов. Но в ХХ веке осталось особенно много американских художников хороших, живописных, которых надо бы знать. У меня американцев где-то штук тринадцать. Русских пока семь.
Минас Аветисян 1928-1975, 100х75 см, х.м. 2015, Зоэ Мозерт 1907-1993, 100х75 см, х.м. 2016, Николай Фешин 1881-1955, 100х75 см, х.м. 2016
Получается вы и американцев знакомите с русской живописью?
Именно! Хватит ругаться, воевать. Давайте при помощи искусства искать общее!
А что вы планируете делать дальше с этой серией?
В том году я арендовал пространство у одной галереи, за тысячу двести долларов на три недели, чтобы сделать выставку. Это недорого по сравнению с Циклорамой — Центр искусств в Бостоне, вроде нашего ЦДХ, где 5,5 тысяч долларов за 3 дня мне обошлась аренда. Так вот, по прошествии этих трех недель, галерист сама предложила мне продлить выставку еще на столько же из-за большой посещаемости. Публика охотно ходила смотреть мои картины и покупала билеты. Мне стали писать, куда-то приглашать. Писали из Германии. Из Венеции. Видимо они решили, что я американец и могу так просто без визы сорваться в любую точку. Пока это мне трудно. Я еще не получил гражданство.
Спрашивают и про продажи. Пишут, можно ли мы у вас купим 2-3 работы, в дом, на юбилей жены и так далее. Мы никому не отвечаем. Эта серия стала для меня очень серьезным проектом. Ведь обычно художник написал картину – хочет продать. Для меня такой задачи не стоит, меня устраивают мои деньги. Эти работы мне все одинаково дороги, как дети. И как я могу отдать кому-то какую-то одну из них, если другим отказывал?
На сегодняшний день уже написана 31 картина. Последние 3 года эту серию пишу, иной раз, ну тошнит уже! А потом увижу какого-нибудь художника и вновь за кисть. Тем еще тяжелее не повториться, в позе, в сюжете. Самое сложное – найти композиционное решение. Художник на картине может сидеть только справа или слева. Должна быть изображена его картина – такой прием картина в картине получается, либо его муза или модель. Была задача создать ощущение, что эти персонажи выходят из картин и общаются с художником, что они важны, влияют на него. И при этом обязательно герой должен смотреть на меня. Я же с ним как бы общаюсь, разговариваю. Чтобы было ощущение, что зритель зашел к нему в мастерскую и тот на нас оборачивается. Сейчас в планах у меня написать еще 2 картины, чтобы довести до 33-х работ в серии. И сделать 11 триптихов. Например, могу сказать, точно объединю Коровина, Серова и Репина. С последними двумя работами пока, скажу честно, очень трудно дается. Не получается найти композицию, а хитрить не хочется. Ведь художник или хороший профессионал, сразу увидит все эти «приемчики», спрятать руку за стул и прочее.
Серов (1865-1911), 100х75 см, Коровин (1861-1939) 100х75 см, Репин (1844-1930) 100х75 см
И последний вопрос, сама публика отличается, русские и американцы?
Что касается живописи, то все понимают, что искусство – это хорошая вещь, но тогда, когда, как говорится, ткнешь носом. А в целом скорее повесят какой-то плакатик. Но есть, конечно, крупные коллекционеры.
Что же касается людей, то с одной стороны, везде все одинаковые. Но есть и различное. В теннисе, например, если у нас человек проигрывает, то как правило злится, а там я заметил, принято проигравшему подойти и поздравить за хорошую игру. Американцы никакой войны не хотят. У них все внимание отнимает четко запланированный образ жизни. Надо за дом выплачивать, за машину, чтобы дети получили образование и так далее. Никакие вести внешней политики они не смотрят. Я по полгода там живу и сам вестей никаких не знаю. Максимум в планшете смотрю, что там в Москве и то, потому что мне самому интересно.
Или вот вам такая история, играет со мной один пожарник, близкий мой приятель. Он мне показал свои грамоты за благотворительность. В год один, два раза он посылает спонсорскую помощь в больницу, детскому дому и так далее. Немного, по 8-10 тыс. долларов в год. Зато ему на Christmas присылают из разных мест поздравления, благодарности, приглашения. Он не едет само собой, куда ему там в Канаду или Чикаго ехать? Но благодарит и предлагает, если надо он еще может послать. Вот такой простой американец, проработал пожарником всю жизнь и сейчас играет в теннис. И таких там много.
Интервью: Катя Карцева
