«Творчество – это болезнь души, подобно тому, как жемчужина есть болезнь моллюска». Гейне
Личность художника всегда несколько выделялась на фоне привычных стандартов. В массах нередко можно услышать мнение, что гений недалек от помешательства, а талант начинается (или заканчивается) безумием. Тема «гений и безумие» интересовала ученых, искусствоведов, а также и самих гениев на протяжении, пожалуй, всего развития западной культуры. Еще Платон сравнивал творчество с «бредом, даруемым нам Богами». Итальянский невропатолог Чезаре Ломброзо в своем труде «Гений и помешательство» подробно анализирует факты и утверждает тезис о взаимосвязанности гениальности и сумасшествия. Многие признанные гении проводили последние годы жизни в психиатрических отделениях, а творцы часто отличаются непонятным для обычного сознания поведением, схожим с поведением помешанного — отсутствие усидчивости, частная смена настроений, нелогичность выводов, доходящая до абсурда оригинальность. Значит ли это, что каждый художник по-своему безумен?
Культурный мир полон историй о психически-нездоровых гениях – это и музыканты (Моцарт, Вагнер, Шуман), и писатели (Свифт, Гете, Шатобриан, Золя, Гоголь, Достоевский), политики (Наполеон и Гитлер), и даже философы (Кардано и Шопенгауэр). Расстройством психики страдали Франсиско Гойя и Микалюус Черленис. Галлюцинации видели Эдвард Мунк и Уильям Блейк. Михаил Врубель был одержим фантастическим образом Демона, который неотступно преследует мастера, заставляя вновь и вновь возвращаться к его изображению.
Павел Федотов в один из приступов болезни несколько дней бродил по петербургским улицам и скупал драгоценные вещи для воображаемой свадьбы, потом побывал в различных домах у знакомых и в каждой семье посватался, вызвав полное недоумение хозяев. К концу жизни из общительного и разговорчивого человека живописец превратился в молчаливого меланхолика, а его лихорадочные разговоры приобрели навязчивый характер монолога, в них постоянно присутствовала маниакальная идея «высокой миссии в мире» и бред собственного величия.
Ван Гог в порыве агрессии отрезал себе ухо, а через несколько лет во время очередного приступа художник покончил жизнь самоубийством, выстрелив себе в грудь.
Выразительностью и своеобразием художественного языка душевнобольных людей заинтересовались передовые психиатры Европы еще в конце 19 века. В начале 20го века творческими проявлениями при психических заболеваниях начинают интересоваться представители мира искусства. Манифест сюрреалистов с их психологическим подходом «по Фрейду» (а точнее подсознательным мыслительным процессом), пожалуй, впервые в истории западной культуры предлагает полностью отказаться от помощи разума. Идея чувственного восприятия мира не нова, но именно сюрреалисты выработали такой прием, как «автоматическое письмо», который должен был дать небывалую свободу творцу. Аполлинер в своей гротескной пьесе «Груди Терезия» декларирует «свободу воображения драматурга», ибо «театр не жизнь». По мнению Андре Бретона, сюрреализм верит «во всемогущество грёзы, в бескорыстную игру мысли». Однажды он направил во все психиатрические клиники Парижа письма с требованием выпустить всех пациентов, поскольку, по его мнению, сумасшедшие – идеальные люди будущего: они свободны от логики и моральных обязательств. Вышедшая в 1922 году книга «Художество душевнобольных» врача и коллекционера Ганса Принсхорна, становится чрезвычайно популярной у художников-авангардистов. Пауль Клее, Макс Эрнст и Сальвадор Дали считали ее, чуть ли не Библией для художника-модерниста, найдя там огромное множество художественных откровений и инноваций.
На протяжении 20го века интерес художников и поэтов к патологическим состояниям только растет, причем отклонения не имитируются, а провоцируются при помощи алкоголя или наркотических препаратов. Это направление зародилось еще в эпоху декаданса, с его эстетизмом и теорией гедонизма, когда целью жизни становится сам эстетический опыт как процесс, а не плоды «горькие и сладкие». Творцы уже нисколько не ограничивают себя в стимулирующих средствах. Известные любители абсента — Эрнест Хемингуэй, Пабло Пикассо, Ги де Мопассан.
Амедео Модильяни, к примеру, покуривал гашиш.
После битников и хиппи употребление наркотиков, а также воплощение в творчестве художником импульсных состояний собственного сознания (а точнее подсознания) – становится обычным делом в творческом мире. Художников не останавливает даже тот факт, что практика наркотических веществ, также как и помешательство может привести к непредсказуемым последствиям. Так, художник Жан-Мишель Баския умирает от передозировки в своей студии всего в 27 лет.
Артур Шопенгауэр писал: «Между гением и безумным то сходство, что оба живут совершенно в другом мире, чем все остальные люди».
Наркотические средства приближают человека к состоянию помешанного, а оно при правильном контроле способно вывести человека в невидимый поток информации, подтолкнуть на невероятную идею, которая выглядела бы более оригинально, чем логическое открытие. Немецкий психоаналитик Эрнст Кречмер разделил всех людей на шизотимиков и циклотимиков. Шизотимики воспринимают мир при помощи аналитических схем и конструкций, циклотимики – в своём эмоциональном отношении к нему. На почве неблагоприятных условий в первом случае человек уходит в себя и развертывается картина шизофрении, во втором случае человек страдает сменами настроений (депрессий и эйфорий), которые оказывают влияние на окружающих людей. Похожее деление проводит швейцарский психолог Карл Юнг, которые в своей книге «Психологические типы» делит людей на экстравертов и интровертов. Экстраверты и шизотимики творят, руководствуясь логикой. Интроверты и циклотимики, соответственно, творят импульсивно, используя область подсознания. В крайнем варианте, когда нервное напряжение, достигающее последних границ, затмевает рассудок и дает волю ранее контролируемым чувствам — все виды духовного совершенствования грозят практикующимся безумием. Когда человек выходит за рамки общеизвестного и допустимого, его наполняет неосознанный ужас из-за отсутствия логических точек опоры. Если погружение слишком затягивается, паника не позволяет вернуться назад к реальному миру. Если человек и преодолевает панику, то его измененное сознание обращается к эгоизму и возникают различные мании величия и самолюбие, которое у психически больных людей выражается в манерности и театральности.
Психологи отличают сумасшедшего от человека творчества неспособностью материализовать воспринятое. Психически больной человек не несет своей социальной нагрузки, вычленяется из общества. Художники же имеют аппарат реализации воспринятой информации и творят в профессиональном потоке. Как считает психиатр и историк искусств Ганс-Отто Томашофф, искусство помогает вступить в контакт с новым и непривычным, предоставляет возможность освободить сознание от стереотипов и познакомиться с отличным от собственного мировосприятием.
Текст: Полина Долганова
